Однако вскоре олигарх устал и затих.

В тюрьме он вел себя сдержанно. Вплоть до вызова адвоката. После разговора с адвокатом он заранее отказался отвечать на все вопросы следователя — вне зависимости от того, кому поручат вести его дело.

А сыщики тем временем праздновали «окончание стриптиз-шоу» (по меткому выражению Миши Камелькова) в ближайшем летнем ресторанчике. Тучи рассеялись, ветер утих, и сидеть под зонтиком на деревянных стульях было удивительно приятно.

Матвей хотел было угостить сыщиков шампанским, но Камельков воспротивился, заявив, что у него от шампанского изжога и что вообще Матвею пора завязывать с этими «дамскими привычками», раз уж он попал в общество настоящих мужчин.

Впервые в жизни Матвей ему не возражал.

Заказали водку, пельмени, соленые грибы и селедочку.

— Ну! — сказал Витя Солонин, когда водка была разлита по рюмкам, а селедка нанизана на вилки. — За то, чтоб финал шоу был таким же приятным, как и его кульминация!

— И чтобы этот козел получил по заслугам! — поддержал его Матвей, успевший под влиянием своих новых друзей воспылать лютой ненавистью ко всем преступным элементам России.

— И чтобы ему впаяли по максимуму! — уточнил пожелание Миша Камельков.

— И чтобы вся его веселая компания отправилась вслед за ним!. — добавил от себя Поремский.

Они чокнулись и выпили.

— Уф! — передернул плечами Матвей. — Крепкая, зараза. И как вы только ее пьете?

— Молча, — усмехнулся Камельков. — Ты не кривись, а закуси соленым грибком. Иначе не поймешь всю прелесть этого старинного русского напитка.

Матвей послушно нанизал на вилку соленый груздь и отправил в рот.

— М-м… — прикрыл он глаза. — Здорово!

— Еще бы, — кивнул Миша. — Тебя бы к нам на полгода — сделали бы из тебя человека. Хотя… — Он скептически оглядел приятеля. — Полгода, пожалуй, мало. Тут и всей жизни не хватит.

Витя Солонин посмотрел на Поремского и вдруг спросил:

— Слушай, Володь, а чего это ты ему про карту задвинул? «Ваша карта бита». Что еще за беллетристика?

Поремский замялся и ответил со смущенной улыбкой:

— Да понимаешь, Вить, я всю жизнь мечтал сказать эту фразу. А тут еще Матвей так заразительно играл в своего Мегрэ, что и мне захотелось чего-нибудь этакого. Вот и не сдержался. Что, очень глупо получилось?

— Да нет, — пожал плечами Солонин. — Просто немного неожиданно. И голос у тебя был такой… внушительный. Я чуть ствол не выронил от испуга.

— А по-моему, здорово! — высказал свое мнение Камельков. — Я первый раз в жизни чувствовал себя так, будто меня в кино снимают. И знаете что… мне это понравилось! Счастливчик ты, Матюша!

— Ну меня пока что никто в кино не звал, — заметил Матвей.

— Неважно, — сказал Миша. — Ты ведь артист! Не звали, так позовут. Кстати, Владимир Дмитриевич, между первой и второй перерывчик небольшой. Наливайте!

Друзья выпили еще по одной. Закусили.

— Как там Сулейман? — спросил Витю Солонина Поремский.

— Нормально, — ответил тот. — Он сейчас в больнице. Не отходит от своей Асет. Сидит, держит ее за руку и говорит, говорит.

Поремский понимающе кивнул:

— Что ж, ему есть что рассказать.