.
Потом мама вспомнила, что уже поздно, зевнула, попросила звонить почаще, пожелала спокойной ночи и отключилась.
Если бы кому Лаки доверил тайну, так это покойному деду Сергею, родителю отца. Мировой был мужик, в одиночку на медведя ходил, в пятьдесят пять лет тренировал детей, вел секцию бокса. Деда погубила неосторожность: местные наркоманы подкараулили его с пенсией, напали исподтишка и забили до смерти.
Лаки вернулся в комнату и рухнул в постель. Чувствам было тесно, и они рвались на свободу. Он знал, что не уснет, если не даст им воли, потому встал, взял гитару, вернулся в кровать, полулег, опершись спиной на подушки, и ударил по струнам:
Он играл и пел, пока не уснул в обнимку с гитарой.
Разбудил его телефонный звонок. Номер был незнакомым, и спросонья Лаки не сразу узнал Юлькин голос.
– Девочка моя… – проговорил он. – Прости меня, пожалуйста, это моя ошибка, обещаю, что исправлю ее! Я очень тебя люблю!
В ответ донесся ее всхлип, а потом заговорил Брют – велел собираться и назвал адрес в Апрелевке, где Лаки будет ждать доверенное лицо, которое проинструктирует его и обеспечит всем необходимым, включая оружие и полезные арты.
Лаки вскочил с кровати, метнулся в коридор и стащил с антресоли свой рюкзак, в котором покоились спальник, дождевик, аптечка, нож-складень, бинокль, моток веревки, ПДА, контейнер для артефактов. Надел разгрузочный жилет с распиханными по кармашкам старой бумажной картой, спичками, свечкой, солью, катушкой ниток с иголкой, леской и пузырьком спирта для дезинфекции. Положил в рюкзак три пары теплых носков и сменное нижнее белье, отыскал кожаные кеды и тщательно завернул их в целлофановый пакет. Иногда сухая обувь в Зоне может спасти жизнь. Автомат, который хранился в шкафу с двойным дном, он брать не стал, посчитав, что оружием его должен обеспечить Брют.
Выходя из дома, Лаки прихватил гитару. Кошку он оставил соседу Саше, с которым вчера так неудачно познакомился, заплатив ему последние деньги, о которых забыл – те, что нашел в паспорте покойного паренька, Семена Скакуна.
Когда ждал электричку, купил «сникерс», плитку черного шоколада и две банки энергетика – на случай, если придется экстренно восстанавливать силы.
Глава 4. И снова здравствуй!
В Зону он теперь ходил через второй КПП, в районе Любаново – там знакомый лейтенант брал за вход вдвое меньше, чем в Апрелевке, в которой Лаки часто бывал семь лет назад, через три года после того, как появилась Зона. Он еще помнил пустыри, где сейчас высились новостройки, да и сам городок очень изменился, облагородился. А тогда Апрелевка была перевалочным пунктом для горячих голов, рвущихся на аномальную территорию. В городе в одночасье буйным цветом зацвели всевозможные отели, забегаловки и притоны с проститутками – ведь всего в пятнадцати километрах Периметр, а за ним – Зона, поглотившая Наро-Фоминск вместе со всеми обитателями.
Говорят, поначалу был конфликт двух реальностей, а после они притерлись друг к другу: большинство аборигенов, то есть людей, которые там жили при возникновении Зоны, пропали без вести, а остальные разбрелись кто куда. Лаки досадовал, что когда происходило самое захватывающее, ему пришла повестка из военкомата и его загребли на флот, где он зубрил устав и драил палубу вместо того, чтобы интересно и с пользой проводить время.
Объявили конечную остановку, и пассажиры устремились к выходу. Лаки закинул рюкзак за спину, взял чехол с гитарой и последовал за ними.
Тучи рассеялись, и солнечный свет резанул по глазам, позолотил окна домов. Улица Февральская – это налево, пройти квартал по серому тротуару, наряженному в разноцветье опавшей листвы, а потом вверх по трассе. Поглощенный лирическим настроением, вдыхая терпкий осенний воздух, Лаки жадно впитывал детали. |