Король надсадно вопрошал О’Бриана, тот вновь ответствовал, как условились они с Квайром, что на берегу хозяйничают разбойники, вечно вылезающие из нор в надежде напасть на потерпевших кораблекрушение, и что береговые охранники отгоняют злочинцев.

Они стремительно галопировали по мелководью, разделяющему остров и материк, пока Полониец не заорал и не попытался натянуть поводья.

– Чего он хочет, О’Бриан? – Квайр перекричал ветер.

– Говорит, беспокоится за своих, должен остаться.

– Сколь достойно. Скажи ему, что грядет прилив и всем следует перебраться на возвышенность, что наши люди присмотрят за оставшимися.

О’Бриан медленно заговорил по-полонийски. Король ответствовал, упрямясь по-прежнему.

– Что там еще, О’Бриан?

– Говорит, сейчас вроде отлив.

– Так и есть! – Квайр ухмыльнулся. Не отступай вода, они и вовсе не смогли бы пересечь широкую полосу песка. – А он местами наблюдателен, верно? Скажи, что прилив обманчив. Вложи в голос настоятельную нотку, О’Бриан!

На них обрушился порыв ветра, ударив с такой силой, что покачнулись лошади.

– Н-но, Митра вам в печень! – завопил Квайр.

Сзади раздались новые выстрелы. Король пытался развернуть гнедую.

– Всласть твою Ариадну! – Квайр подскакал ближе, сбил королевскую шапку, извлек из чересседельной кобуры пистолет и, пока Полониец изгибал шею, дабы уразуметь, что происходит, сильно стукнул его в основание взлохмаченного черепа, перехватил прежде, чем тот сверзился, уложил на луку седла, опутал для верности поводьями, взял уздечку и повел гнедую далее. О’Бриан разрядил один пистолет, явно от радости, и помахал вторым. Они почти добрались до травянистых дюн, на коих посверкивал снег, ясно свидетельствующий, что приливные отмели позади и вскоре покажется взаправдашняя суша.

Они скакали галопом, вглубь и на восток, прочь от портового города Родж, ибо Квайр принял решение оставить по меньшей мере полсотни миль между собой и кораблекрушением, дабы их не обнаружили по воле случая.

Квайр оглянулся и увидал редкие вспышки, сопровождаемые столь же скудными стрельбой и криком. Если расчет верен, Лудли и его людям пришлось трудиться даже менее, чем предполагалось, и ныне они верхом удаляются от «Миколая Коперника» и его команды, скача во весь опор, пока вести не добрались до Роджа и не выслана подмога. К тому времени настанет утро, лиходеи будут на пути в Лондон, Лудли присоединится к ним в условленном месте, везя с собой, на счастье, сокровище полонийского Короля.

Они мчались, и Квайр зашелся вдруг грубым, лающим хрипом где-то между воем и граем, заставляя О’Бриана преизрядно занервничать, пусть до него и дошло, что Квайр смеется.

* * *

Считаные часы спустя перепачканный, дрожащий Лудли – кривой зуб отплясывает в унисон с другими, менее заметными собратьями, тюк зажат меж бедрами и седельным рожком, лицо синюшное, а взгляд тусклый, будто оледенелый, – узрел мельницу, на коей была условлена встреча. Ветряк вздымался черным силуэтом в рассветной бледности, его старые крылья поскрипывали, будто пытались вызвать ветер. Лошадь шлепала по мелко-топью; ее копыта с каждым шагом ломали лед; гнулась и ломалась замерзшая трава. Пейзажу явственно недоставало красок, и Лудли казалось черным все, что не было белым.