Но знает ли о постановлении один из самых деятельных членов нашего коллектива — профессор Довгалюк? При первой возможности я подошел к редактору и спросил, звонил ли он Аркадию Михайловичу.

— Нет. Но он знает. При мне секретарь Саклатвалы говорил по телефону с членами совета… Ведь утвержден совет строительства… Профессора Довгалюка назначили членом совета… Меня тоже…

— Поздравляю, Антон Павлович!

— Спасибо. Между прочим, у меня поручение от Саклатвалы переговорить с тобой.

Черняк отвел меня в сторону. Я был уверен, что речь пойдет о деятельности прессбюро.

— Академик думает, что ты с твоим характером не совсем подходишь для такой работы, как заведование прессбюро.

Меня бросило в жар. Правда, заведовать кем-либо или чем-либо я никогда не любил и не умел. Но заведовать прессбюро такого строительства! Об этом бесспорно можно только мечтать. Ведь я был бы в курсе самых необыкновенных и интересных событий. И вообще, не очень-то приятно услышать о себе отрицательное мнение Саклатвалы. Вероятно, волнение отразилось на моем лице, потому что Черняк усмехнулся и успокаивающе сказал:

— Саклатвала очень ценит тебя и считает, что тебе нужно найти соответствующее применение… Хотел бы ты объехать вокруг света и одновременно оказать большую услугу строительству?

— Это интересно, — равнодушно произнес я.

— Мы посылаем за границу специальную техническую миссию для ознакомления с техникой тамошнего туннелестроительства и разными техническими новинками. В состав миссии войдет много специалистов, которые будут каждые два-три месяца меняться. Нужен ответственный секретарь миссии. Ему придется пробыть за границей не меньше года и очень много путешествовать. Саклатвала просил меня узнать, согласен ли ты поехать таким секретарем.

— Ты мог бы ответить и не спрашивая. Что может быть интереснее, чем путешествие вокруг света?

Вероятно, глаза у меня заблестели, потому что Черняк засмеялся.

— Итак, — сказал он мне, — позвони завтра в секретариат Саклатвалы.

Антон Павлович кивнул, собираясь отойти от меня.

— А как проект? — остановил я его. — Чей вариант? Макаренко или Самборского?

Черняк немного помолчал.

— Кажется, правительство передало все на рассмотрение Саклатвалы. Официально ни тот, ни другой вариант не утверждены. Есть третий вариант, самого Саклатвалы. Но он… он мало чем отличается от варианта Макаренко.

— Гм!.. Удивительно!

— Я сам удивлен. Этот молодой человек, видимо, имеет большое влияние на старика. Но вариант Макаренко нельзя было утвердить. Против него все, кроме Саклатвалы и военных. Последние, собственно, заняли позицию нейтралитета.

Гости требовали редактора, и мы были вынуждены прервать разговор.

Я вернулся на свое место взволнованный, в радостно-приподнятом настроении. В моем воображении уже замелькали пароходы, самолеты, поезда, автомобили, которые понесут меня через океаны и континенты, возникли большие города обоих полушарий.

В третьем часу, в разгар танцев, я решил поехать домой, так как танцую не очень хорошо и дамы не заинтересованы в таком кавалере.

Догадов, который уже находился в весьма приподнятом настроении и не очень твердо держался на ногах, поехал меня провожать.

Несмотря на позднее время, на улицах было шумно и людно, светились разноцветные фонарики, на площади вспыхивали фейерверки, рассекали небо ракеты.

Погода изменилась к лучшему. Похолодало, падал снежок.

В гостинице тоже встречали Новый год. Дверь в ресторан была широко раскрыта. Там играла музыка, и даже в вестибюле танцевало несколько пар.

Как только мы очутились в номере, Догадов вытащил из кармана бутылку шампанского и пожелал выпить за свой отъезд.