Он вытащил пару серебряных монет и положил их на стол. Не успели они и глазом моргнуть, как мужчина смел деньги в карман штанов.

— Это на одежду и еду для твоих сыновей, — предупредил Коль. — А не тебе на выпивку. Пошли, фрекен!

Он вышел, и Анна-Мария последовала за ним, кивнув Эгону и пожелав ему спокойной ночи.

И вот они снова на улице, где бушует непогода. Коль остановился и решительно завязал ее шарф так, чтобы накидка не развевалась так сильно. Теперь она могла двигаться примерно так же свободно, как мумия, подумала она, но протестовать не осмелилась. Этот человек вызывал уважение!

Они пустились в путь. Ей нелегко было поспевать за ним, шторм делал невозможной любую беседу, но наконец они подошли к маленькой рощице из карликовых сосен, и там ветер стал чуть менее сильным. Не намного, но она смогла прокричать:

— А почему Эгон вообще ходит в школу?

— Чтобы его оставили в покое, — мрачно ответил Коль. — Отец и брат использую его, как раба. Я не мог спокойно на это смотреть.

— Понимаю. А его брат, Сюне, он такой же плохой, как и отец?

— Сюне слабый. Попал в дурную компанию. А отец научил его пить. Когда напивается, Сюне становится неуправляемым. А так он довольно безобиден.

Анна-Мария задумалась.

— Наверное, это Сюне — тень Сикстена, смотрит на него с восхищением?

— Да. Сикстен — «дурная компания». А вы их знаете? Ах, да, Нильссон как-то упоминал, что вы прятались с ними за скалами.

— Пряталась? — задохнулась она от гнева.

— Да ладно, не заводитесь! Я все понял совершенно правильно. Это все злой язык Нильссона. Я сам это испытал, так что знаю, что вы чувствуете.

— О, а что же он говорил… о вас?

— Ну, — фыркнул Коль, но они вновь вышли на открытое пространство, и ей было нелегко расслышать, что же он ответил. Но что-то о жене Севеда и младшем ребенке. Последние слова она расслышала хорошо: — Но парень белый, как молоко, так что его злобная болтовня оказалась напрасной.

Анна-Мария помолчала. А потом произнесла:

— Я не поблагодарила за то, что вы пошли за нами и помогли.

— Не за что, — буркнул он. — Я живу здесь, на пустоши. Так что мне все равно надо было сюда. Она поразилась.

— Где?

— Да вот, в доме прямо перед нами. Мы как раз идем туда сейчас, я подумал, что вам надо немного согреться.

Из окошек совсем рядом падал свет.

— Я — не ожидала, что вы здесь живете, — проговорила она. — Но мне кажется, я понимаю, почему. Наверное, вас, как и меня, пустошь поразила своим величием и околдовала.

— Наверное. Я не хотел жить ни в бараках, ни в деревне, там для меня слишком тесно.

— У вас есть… семья?

— Есть женщина, которая заботится, чтобы у меня было все, что мне необходимо.

Анна-Мария потеряла дар речи. Говорить подобное так прямо и жестоко! Да, пожалуй, он и на самом деле неотесанный, они правы.

— Мне, наверное, следовало бы пойти домой, — прокричала она ему. — Клара может волноваться!

— Клара отреагирует на это спокойно. А с Нильссоном — хуже. Не боитесь еще раз стать объектом его болтовни?

— Опять? А он так много говорил обо мне?

— Он говорил, что хозяин хочет на вас жениться. Она так растерялась, что даже остановилась.