|
— Ну, да, — соглашается Лена. — Пришли к оврагу несколько тысяч человек, всех возрастов, и решили: пожили, и хватит! Надоело! Хватили по сто граммов цианистой настоечки и улеглись в овражек. Перед этим раздеться не забыли. Куда только одежда делась, непонятно. А! Трое последних, видишь, с края лежат. Отвезли одежду на ближайшую толкучку и прикупили еще настоечки. Потом вернулись сюда и присоединились к честной компании. — Нашла место резвиться. Ты сейчас целый детективный роман с суицидным уклоном напишешь. Какие-нибудь серьезные предположения есть? — Это похоже на психотронное воздействие. Помнишь, ор Гелаэн рассказывал, как уничтожались поселки? — Но там люди сами себя убивали всякими изощренными способами. А здесь этого не видно. — Здесь вообще почти ничего не видно. Но помяни мое слово. Если наши «друзья» не здесь, то они где-то поблизости. Отчетливо пахнет серой. — Если бы серой! Здесь, подруга, пахнет кое-чем похуже. И слишком отчетливо. — В самом деле, хватит обонять эти миазмы. Полюбовались, и будет. Надо идти в обход. Нечего испытывать крепость нервов наших ребят. Дальше мы идем вдоль тропинки в ста метрах от нее, не теряя ее из виду. На ходу прощупываем эфир. Он молчит. Замеряем радиоактивность, делаем экспресс-анализы воздуха, воды и почвы. Все в норме. Радиационный фон несколько повышен. Но, кто знает, может быть, он такой здесь нормальный. Километра через два слева открывается большой поселок. Точнее, то, что от него осталось. А осталось не так уж и много. Кучи угля и пепла, а среди них — печи с кирпичными трубами. Причем кое-где печи и трубы разрушены, явно уже после пожара. Кирпичи на изломах не закопченные. Здесь, несомненно, поработала какая-то «зондер-команда». Карательная экспедиция. Четыре колодца в поселке засыпаны землей, а пятый до отказа забит детскими трупиками. Детишки не старше трех, пяти лет. Петр нервно передергивает затвор автомата. Я подбираю выпавший патрон и протягиваю ему. — Пригодится еще. А пока стрелять не в кого. — Линять отсюда надо, и поскорее, — тихо говорит Сергей. — Нет, Серега, линять отсюда рановато, — возражает Петр, — надо еще этих массовиков-затейников разыскать, которые это побоище организовали. — А как их найдешь? Эфир молчит. Следов никаких. — Искать надо, и будут следы. Далеко они уйти не могли. — А вот здесь, Петро, ты ошибаешься, — возражаю я. — Вряд ли они пасутся где-нибудь поблизости. Здесь им делать уже нечего. Покарали и пошли дальше. Да и не одно здесь такое побоище. Встретится, наверняка, еще. — Почему так думаешь? — Эфир-то молчит. Значит, говорить уже некому. — А может быть, здесь радиосвязи еще не знают. — Знают. Точнее, знали. Я показываю на обломки трансляционной мачты на противоположном от нас краю поселка. Петр ошеломлен. До него доходит. — Значит, эфир молчит потому, что уже некому что-либо передавать? — Совершенно верно. — Это что же выходит? Здесь поголовно уничтожили все население? Стерли с лица Земли целую цивилизацию?! Не может быть! — Может быть, Петр. Все может быть. В других Фазах и не такое мы видали. А здесь наших «друзей», скорее всего, уже нет. |
