Квин ломал голову, сколько времени потребуется Шантел, чтобы растаять. Весь день и вечер она была с ним холодна. Холодная, отстраненная и замкнутая женщина. Ему пришлось смириться с этим. Но, когда он увидел, как она шествует по проходу церкви впереди своей сестры, одетая в бледно-голубое платье, словно героиня голливудской мелодрамы, ему захотелось вскочить со своего сиденья, схватить ее в охапку и унести куда-нибудь. Подальше отсюда.

Интересно, что бы он чувствовал, стоя там, где стоял Рид Валлентайн, и глядел бы на Шантел, как глядел на Мадди, идущую к нему в белом кружевном платье, Рид? Что бы он ощутил, слушая, как Шантел дает ему обещания, которые давала Риду ее сестра? Он встряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.

Самолет уже шел на посадку, а Шантел все безмятежно спала рядом с ним. Неужели она не понимает, что он сделал это только ради нее, потому что ему очень хотелось, чтобы она расслабилась хоть на пару дней? Она не понимала или не хотела понять, а он не пытался объяснить ей. Потому что не знал как.

Он не имел того чутья, которым обладал главный мужчина в ее жизни. У него не было напечатанного сценария, где аккуратно расписано все, что он должен говорить. У него была только интуиция. Слова — это ведь не чувства, а фразы — не эмоции. А кроме эмоций, у него ничего не было.

Когда они приземлились, Шантел выглядела свежей и отдохнувшей, словно она проспала шесть часов в своей мягкой постели, а не в кресле самолета. Они безо всяких происшествий забрали свой багаж и через двадцать минут уже ехали в лимузине к Беверли-Хиллз.

Шантел закурила и небрежно поглядела на часы. Сейчас на нее снова навалились усталость и тревога. Завтра она будет мучиться от перемены часовых поясов, но все равно будет работать.

— Завтра, к полудню, я хотела бы увидеть все твои отчеты о работе, все без исключения.

В окнах лимузина мелькали уличные огни. Лицо Квина находилось в тени, но Шантел знала, что все равно не увидела бы изменения выражения его лица.

— Отлично, Я принесу тебе папку.

— Я хотела бы также ознакомиться с информацией, которую ты получил в Нью-Йорке.

— Ты здесь командуешь, а не я.

— Я рада, что ты об этом помнишь.

Ему хотелось задушить ее. Он подумал о том, как бы сделать это побыстрее и потише, но потом откинулся на спинку сиденья в ожидании окончания поездки. Он вышел из машины у ворот. Когда Шантел уезжала, Квин приказал охранникам по-прежнему дежурить круглосуточно. Обменявшись с ними несколькими словами, он сел в лимузин, и они въехали в ворота.

В дверях дома Шантел прошла мимо него. Она уже поднималась по лестнице, когда он догнал ее.

— Что тебя гнетет, ангел мой?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Извини меня, Квин, но сейчас мне больше всего хочется лечь в горячую воду и полежать там подольше. — Она осторожно отцепила пальцы Квина от своей руки.

Никто не мог лучше ее отбрить мужчину. Квин подумал об этом, глядя, как она идет по коридору в свою комнату. Она могла одним взглядом, одной интонацией разрезать мужчину на части, не пролив при этом ни капли крови.

Он решил, что спокоен. Надеялся, что сохраняет над собой контроль — пока не услышал, как в ее двери щелкнул замок. И тут гнев, который он сдерживал весь день, прорвался наружу. Квин не сомневался ни минуты. Быть может, он даже перестал соображать. Он подошел к спальне Шантел и изо всех сил ударил ногой по двери.

Шантел не часто теряла дар речи. Но сейчас был именно тот случай. Она уже успела снять жакет и была теперь в бледно-розовой блузке и розовой юбке.