|
А где их нет? Теперь они повсюду. Их время, и все мы у них в руках. Они делают с нами что хотят, а мы терпим… Ведь театру нужно помещение. Правда, с этим легче, потому что этим дворцом заведует мать Ивана. А каково другим любительским театрам, представляете? Нужны деньги на постановки, на костюмы, на декорации… Думаете, ради чего Иван… Ему театр еще нужнее, чем мне. Все так мерзко, мерзко! Выслушивать от них всякую пошлость и терпеть это, уговаривая себя, что делаешь это ради искусства.
– Боюсь, искусство не вырастает из грязи, – с тихой убежденностью проговорил Клим. – Скорее, оно врастет в нее, если долго соприкасается. Оставив в покое свою косу, Зина недоверчиво сдвинула брови: – Вы так думаете? – Да, – подтвердил он, опасаясь, что многословие покажется ей неискренним. – Но как же… Недоговорив, она растерянно замолчала, и Клим решился помочь ей: – Вы же сами сказали, что не платите за аренду. И ваши актеры, насколько я понял, не получают в театре зарплату… Почему же вы должны зависеть от чьего-то кошелька? Разве так уж нужны пышные декорации? Главное – это актер, а не задник за ним. Конечно, если вам так уж необходимо показывать себя на международных фестивалях… Продолжая хмуриться, Зина спросила: – Вы говорите лично обо мне или обо всей труппе? Клим, который имел в виду всю «Шутиху», мгновенно перестроился: – Только о вас. – Мне фестиваль был не нужен. Я не мечтаю о всемирной славе. – А о чем? – спросил он, понизив голос, будто Зина и в самом деле могла посвятить его в страшную тайну. Она ответила безо всякой заминки, и Клим понял, что все давно было обдумано и решено: – Я хочу быть самодостаточной. Вот все, что мне нужно. Знать, что я ни на кого не похожа. – Вы и не похожи! – Да вы еще и не видели, – засмеялась Зина и от случайного смеха разом повеселела. Обмахнувшись, как веером, пушистым хвостиком волос, она озорно воскликнула: – Я хочу быть совершенством! Помните, как в той песенке: «Ах, какое блаженство знать, что ты – совершенство!» – Знать, что ты – идеал, – закончил Клим. – Да, – посерьезнев, подтвердила она. – Вот вам моя мечта: быть совершенной актрисой, которая забывает себя ради искусства, а не искусство ради себя. Еще быть идеальной женой… Я такая и есть, между прочим! Не верите? – Верю… – Ну и, конечно, идеальной матерью. Это для актрисы самое трудное. Наверное, я им все же недодаю… Но я надеюсь вырастить детей порядочными людьми. Это, мне кажется, самое главное, что требуется от матери. Клим улыбнулся, вспомнив Жоржика: – А я познакомился с вашим сыном! – С Жоркой? О, он всегда везде первым оказывается… Но он – хороший мальчишка. – Мне тоже понравился, – охотно согласился Клим. – Глаза у него ваши… Такие же сияющие… Зина с удовольствием переспросила: – У меня сияющие глаза? – И волосы. От ее смеха у него опять разбежались приятные легкие мурашки. – Сияющие волосы? Разве такие бывают? – Как утренний туман, – расходясь все больше, возбужденно проговорил Клим. – Когда солнце только появляется, он начинает светиться. Она с любопытством заглянула ему в лицо и подперла кулачком склоненную голову: – Где это вы видели? – Я вырос в деревне. – Правда? Вот не подумала бы… – В вас говорит снобизм горожанки, – с упреком заметил он и сделал обиженное лицо. Охотно рассмеявшись, она без особой грусти сказала: – А я даже ни разу не была в деревне. |
