— Он уже потерян, — отрешенным голосом ответил Бенни.

— Бенни, — сказала она, из ее глаз лились слезы, — мне так жаль.

«Газель» слегка накренилась на одну сторону, и, оглянувшись вокруг, Бенни увидел пять зомов, неловко заползающих наверх.

— Мы должны двигаться. Сейчас!

Она посмотрела по сторонам, тоже увидев это, и кивнула. Хотя то, что они делали, разбивало сердце, все же им пришлось развернуться и бежать вдоль линии машин. Чарли и Молот продолжали палить, но вскоре им пришлось навести оружие на зомов, наползающих со всех сторон. Бенни с Никс бежали и прыгали, карабкались и уклонялись. Солнце висело огромным сверкающим глазом, осуждающе уставившись на Бенни, обвиняя его в том, что он бросает своего брата, убегает… так же, как и тот убежал однажды. Но он не мог вернуться. Не рядом с Никс. Он должен был спасти ее… а спасать Тома было уже слишком поздно.

Боль просачивалась через ткань сердца и глубже вплеталась во все тело, пока они бежали, и бежали, и бежали.

38

Бенни не мог сказать, как много они пробежали. Километр, может быть, два. Его ноги стали тяжелыми, как свинец, а в груди все горело, но он держал Никс за руку каждый раз, когда они прыгали, и ни разу не позволил ей упасть. С каждым шагом его сердце возрождалось от понимания того, что Никс жива и здорова. А потом снова падало при воспоминании о Томе.

— Смотри! — сказала Никс, вынудив его остановиться на крыше «Шевроле Субурбан». Она указала на тропинку, которая извивалась, как змея, и исчезала в высокой траве. — Там чисто!

И была права. Последние из мертвецов остались в сотнях метров позади. Похоже, в панике они забежали вперед непосредственной угрозы.

— А что с Чарли? — Бенни поднялся на цыпочки, вглядываясь назад, откуда они пришли, но охотников за головами нигде не было видно.

— Не знаю, — ответила она. — Но давай уже слезем с этих машин.

Они спрыгнули на землю и застыли на мгновение, осматриваясь в поисках любого признака движения или неподвижно стоящих зомов, чей аппетит мог пробудиться от одного движения. Но не увидели ничего кроме пустых машин, стервятников, колышущейся травы и костей тысяч погибших людей.

Бенни вытер глаза предплечьем, хотя не знал, вытирает ли он пот или слезы.

— Пошли, — прошептал он. — Двигайся медленно. Следуй за мной, и делай так, как делаю я, двигайся и останавливайся одновременно со мной.

Слетевшие с его губ слова принадлежали Тому, и произносить их было невероятно больно, но он понимал, что если они собираются выжить, нужно использовать все, что брат успел ему дать.

Вместе, все еще держась за руки, они медленно двинулись от укрытия бесконечной череды машин. Бенни подождал, пока ветер налетит на траву и высокие стебли дикой пшеницы, и когда те покачнулись влево, они двинулись к тропе. Когда ветер затихал, останавливался и он. Когда трава снова поднималась, он шел вправо. Останавливаясь и двигаясь, не торопясь. Делая все правильно. Путь от автострады до тропинки занял у них пять минут, и они очутились в высокой траве. Тени от ранних сумерек падали на дорожку в фиолетовом полумраке, и Бенни с Никс полностью растворились в бархатной темноте.

Они потеряли счет времени и не знали, как долго бежали и как далеко забрались. Бенни выбирал каждую заброшенную дорогу, ведущую вверх, помня, как Том говорил, что зомов меньше на высоких горных тропах. На пути им попадались обгоревшие дома и дома с живыми трупами прямо во дворах, но когда Бенни и Никс видели их, то перемещались по невероятно густой зелени без единого звука. Страх сделал их осмотрительными, и с каждым последующим столкновением они совершенствовали свои навыки, оставались неуловимыми невидимками.