– Ну, возможно, и нет, – признал Коро. Он, должно быть, правильно понял предупреждение.

– Но все равно, народ больше не хочет его, – добавил он.

«Зачем я спорю с этим незнакомцем?» – спросил себя Поль. Абсурдно. Два человека, которые еще десять минут тому назад не знали друг друга и наверняка больше никогда не встретятся, изливали свой сдержанный, цивилизованный гнев, а за их спинами стояли букеты красных и белых гладиолусов и где-то в другой комнате тренькало пианино. Тем не менее Поль продолжил:

– Я читал в ваших газетах о Акции Франсез. Это такие же молодые головорезы, как в Германии и Италии, и действия их те же – погромы и избиения на улицах.

Коро взял горсть орехов и раздавил их.

– Это всего лишь ребята. Они не беспокоят меня, так же как и немецкие парни.

Поль настаивал:

– Немецкие парни будут беспокоить вас, когда войдут, маршируя, во Францию.

– Чепуха. Войны не будет. У нас есть линия Мажино, самая мощная оборона на земле.

– Она не в том месте, мой друг. Немцы придут через Бельгию, так же как они сделали в 1914 году.

Диалог был подобен перекидыванию мяча – вперед, назад, а Донал, как зритель на теннисном матче, поворачивал голову от одного к другому, чтобы ничего не упустить.

– Я бывал в Германии много-много раз, мистер Вернер, и могу сказать, что немцы хотят войны не больше нас. У меня связи в высших кругах в правительстве и промышленности. Мистер Пауэрс знает. Он был со мной. Спросите его.

Коро допил свой бокал и встал.

– Я опаздываю на встречу. Донал, я увижу вас утром? Счастлив был познакомиться с вами, – сказал он с вежливым поклоном Полю и, собрав свои вещи, удалился.

– Мерзкий тип ваш друг, – заметил Поль.

– Не друг, а деловой знакомый. Полезный для моей миссии.

Донал замолчал, ожидая, что его спросят, что это за миссия. Но Поль не спросил, и он продолжил:

– Вы знаете, а может быть, и нет, что я состою в комиссии по недвижимости. Я являюсь чем-то вроде эксперта по общественным зданиям. Поэтому я приехал за свой счет сюда, чтобы посмотреть, как это делается в Европе, особенно в Германии. И что интересно, даже в строительстве они впереди Англии и Франции. Намного впереди.

– Во всяком случае, согласно утверждениям вашего мосье Коро. Вы ведь толкнули его, да?

– Если бы я не сделал этого, могло бы возникнуть недоразумение.

– Он напомнил мне грифа, терзающего труп. Он и немцы вместе разжиреют на трупе Франции.

Донал возразил ему:

– Французы и немцы теперь хорошо ладят, вкладывая деньги в предприятия по обе стороны от границы. Французы делают инвестиции в немецкое машиностроение, а немцы покупают французские издательства. Да вы едва ли сумеете пообедать в важном доме Парижа, не встретив там немцев – промышленников, писателей или интеллектуалов. Известные имена.

«Интеллектуалы. Важные дома». Перед глазами Поля промелькнула картина: похороны Бена, толпа людей с жесткими лицами и агенты ФБР, следящие за ними. Он далеко пошел, этот Донал. И, судя по обстоятельствам, пойдет еще дальше.

– Мне хочется домой, – говорил Донал, – я скучаю по ребятишкам.

И он протянул фотографию из бумажника. На снимке перед цветущими рододендронами на лужайке стояло пятеро детей с Лабрадором.

– Вы их давно не видели. Не поверите, но Тимми уже такого роста, как я, и это в двенадцать лет. Том тоже растет, спортивного сложения. – Донал, забрав назад фото, стал сам его рассматривать. – Мне бы хотелось больше сыновей.