– Вы хотите уйти? Скажите, если так.

– Нет.

– Ну тогда что мы будем делать? Не хотите потанцевать?

Он был как под гипнозом. Ему пришло в голову, что если бы она спросила, не хочет ли он выпрыгнуть из окна, он бы сказал «да».

– Да. Потанцуем.

Старая пластинка поскрипывала, и мужской голос выводил по-английски: «Розмари, я люблю тебя, я все время мечтаю о тебе».

Поль встал и повел ее в танце. Тесно прижавшись, они двигались по маленькой комнате. Ее тело горело, как в жару. Он трепетал.

– Сын любит американские пластинки. Тратит на них свои карманные деньги.

Он не ответил. Ее пальцы скользнули по его затылку. Ноги касались его ног.

Он услышал, как она произнесла:

– Ужасная музыка. Чепуха, я выключу ее.

Она потянулась, и пластинка со скрежетом остановилась. Они все еще стояли, прижавшись друг к другу. Потом он не мог вспомнить, она ли подняла к нему свой рот или он наклонился, чтобы отыскать ее губы, но это уже не имело значения – долгий поцелуй привел их в спальню.

Он помнил, что она бормотала что-то о сыне, уехавшем на выходные к друзьям. Он помнил ее зовущий голос и возбуждение внутри себя, свои чувства и прекрасное их завершение.

Когда он очнулся, ее голова лежала на его плече.

– Уже за полночь. Они будут беспокоиться о тебе.

– Я сам беспокоюсь, – засмеялся он. – Поверь, я не планировал это.

– И я тоже. Возложим вину на судьбу?

– Почему «вину»? Я бы лучше поблагодарил судьбу.

– Да. – Она поцеловала его шею. – Это было так чудесно!

Он снова ощутил трепет.

– Тогда, может быть, мы это повторим?

На этот раз она отодвинулась и встала с постели:

– Нет, нет! Тебе придется вернуться. Но у меня идея. Завтра суббота, и я возьму выходной. Я могу одолжить машину, и мы поедем за город, а вернемся к большому воскресному обеду Элизабет. Если ты хочешь, конечно.

– Ты же знаешь, что я хочу.

– Ты сможешь придумать предлог?

– Да. Бизнес. Герр фон Медлер, мой клиент, пригласил меня с ночевкой. Я веду его американские инвестиции.

– Тогда до завтра. Приезжай пораньше. У нас будет целый день.

«Что нашло на него? – спрашивал он себя и отвечал – Секс, и еще раз секс». Невероятно, но он забыл, каким может быть секс. Прохладные соития с Мариан стали привычкой. И эту радость, это чудо он не чувствовал с тех пор, как был с Анной.

Они гуляли и ели весь день. В сумерках они проехали по деревенской улице между рядами средневековых домов с зарешеченными окнами, за которыми виднелись горшки с красной геранью. Они пересекли деревянный мост через реку и поднялись по склону, где на скотном дворе лаяли таксы на старую терпеливую лошадь.

– О, я здесь бывал раньше! – воскликнул Поль. – Это то место, о котором я рассказывал тебе. Мы купили здесь щенка таксы. И здесь есть гостиница, в которой мы останавливались с Йахимом тем летом перед войной.

Это могла бы быть та же комната, подумал он позже. Окна выходили на темную гору за домом. Кровать под балдахином и уютный огонь, горящий в печи.

– Будет ранний обед и постель? – захотела узнать Илзе. – Или постель и поздний обед?

– Постель, потом поздний обед и опять постель, – ответил Поль.

В большой мягкой постели они любили друг друга, заснули и проснулись от громыханья фургона, звяканья упряжки и голосов возвращающихся домой людей.