Он попросил чек. Пока он ждал его, женщины ушли в дамскую комнату. В сдержанном гуле традиционного чаепития ему стало неуютно одному.

Две пары за соседним столиком разговаривали, вернее, болтали женщины – мужчины, казалось, были довольны, позволив щебетать своим женам. Пустая болтовня! Это были пожилые женщины с седыми волосами, завитыми щипцами в серебристые стружки. Бесполые создания, совсем не похожие на эту сияющую, может быть, глупую девушку, которая «не будет жить без него».

Он встретил Мэг и Мариан в холле:

– Было приятно повидаться с тобой, Мэг. Не сердись на нас, мы хотим добра.

Девушка поцеловала его:

– Все хорошо, кузен Поль. Я все равно люблю тебя. И всегда буду любить.

Они посмотрели, как она села в такси, и поднялись к себе в номер. Мариан сняла шляпу и тяжело опустилась на стул. Жалобно скрипнуло сиденье.

– О, глупая влюбленность, – сказала она. – Мне все-таки кажется, что ты мог бы быть понастойчивее.

– Я не хотел чернить человека, как только понял, что она намерена твердо стоять на своем. Можно так испортить отношения, что она никогда уже не захочет снова видеть нас.

– Ты действительно много знаешь об этом Пауэрсе?

– Я поговорю с Беном. Не думаю, что он сможет или захочет рассказать мне слишком много. Но я навел справки. Его знают и в политических, и в деловых кругах. Он баснословно богат и будет еще богаче, хотя не думаю, что Мэг знает об этом. Для нее это не имеет значения.

– У нее красивое кольцо, ты заметил?

– Заметил. Кто знает? Несмотря ни на что, он может оказаться прекрасным мужем. Тем более что она этого хочет.

«Я несу чепуху, – подумал он. – Но она так сияет, такая доверчивая и счастливая. Пауэрс сильный человек и добивается, чего хочет, а хочет он Мэг потому, что в ней есть то, чего у него никогда не было».

– Может быть, все еще обойдется. Он может оказаться прекрасным мужем, – повторил он.

– Я совсем не представляю ее с ним. Девушка просто загипнотизирована.

– Да, я это понял…

– Она пожалеет, если все-таки выйдет за него замуж, – сказала Мариан. – Физическое влечение, и ничего больше. Противно!

Полю хотелось возразить: «Ты ничего не знаешь о страсти», – но он промолчал и взял газету.

«Адольф Гитлер приговорен к пяти годам в Лансбергской тюрьме», – читал Поль. Он никогда не отсидит полностью свой срок. Они уже делают из него героя. С этим «забавным человечком», как называют его Йахим, не покончено.

После бесплодно проведенного дня здесь, в этой неуютной душной комнате с чемоданами на полу и Мариан, хмуро смотрящей в окно, ему стало грустно.

– Я, пожалуй, пройдусь. Загляну в галереи на Нюбери-стрит.

Картины всегда успокаивали его, когда он бывал расстроен.

– Хочешь пойти? – спросил он. Она раздражала его, но ему было неудобно оставлять ее одну.

– Нет, слишком ветрено. В Бостоне всегда так холодно. Хотелось бы уехать домой прямо сейчас.

– Слишком поздно. Мы поедем утренним поездом.

– Мне жаль, что мы приезжали. Бесполезно.

– Не совсем. По крайней мере, мы попытались.

– Ты ведь не пойдешь без шляпы, Поль? Когда холодно голове, теряешь половину своего тепла.

Он надел шляпу и спустился.