Во время разговора Хью и Бруно почти не обращали внимания на своих хозяев – привычка, укоренившаяся благодаря опыту долгой службы. Внезапно непринужденная беседа и смех среди окружения короля прервались. Хью и Бруно сразу же напряглись, почувствовав тревожную тишину, в которой даже треск огня казался слишком громким.

– Но вы должны знать, сэр, что у меня нет права на обязательства относительно Джернейва. – На фоне напряженной тишины голос сэра Оливера казался громоподобным. – Я только управляю этим поместьем от имени моей племянницы, демуазель Одрис. Разве сэр Вальтер не рассказывал вам, что после моего брата осталась его дочь?

– О, да, теперь я вспомнил, – ответил Стефан не совсем искренне, так как мысли его полностью были заняты наследниками Джернейва. – Об этом мне говорил Бруно. Я полагаю, что сэр Вальтер не посчитал нужным упомянуть об этом, поскольку я взял к себе на службу вашего… э… Бруно из Джернейва.

– К себе на службу? – повторил сэр Оливер. – Вы великодушны, сэр. Не так часто вестника плохих новостей так щедро вознаграждают.

Стефан засмеялся.

– Бруно только подтвердил новости. Мой единорог… – Стефан замолчал и посмотрел вокруг. Хью и Бруно вышли вперед и поклонились. – А, вот ты где. Это Хью Лайкорн, подданный сэра Вальтера. Он первый принес весть о вторжении шотландцев.

Сэр Оливер глянул на Хью и кивнул головой. Он его видел один или два раза в те годы, когда встречал сэра Вальтера на собраниях северных дворян, назначенных по приказу короля Генриха для сбора податей, а может на других государственных совещаниях, но не удостоил его вниманием. Убедившись в порядочности Бруно в вопросе наследования Джернейвом, сэр Оливер одарил его улыбкой, в которой были и облегчение, и удовлетворение. Затем повернулся к королю.

– Сердечно благодарен вам, сэр, – сказал он Стефану, – за то, что вы сняли с меня столь тяжкое бремя. Бруно – очень хороший человек, лучше не найти. Вы никогда не раскаетесь в своей доброте к нему.

– Я уверен в этом, – ответил Стефан. – Он уже принес неоценимую пользу. Здесь, на севере, такие странные обычаи, а он предотвратил обиды, которые я мог бы непреднамеренно нанести. Но почему же не вышла ваша племянница приветствовать меня?

Сэр Оливер пожал плечами.

– Одрис не похожа на других женщин, – заметил сэр Оливер. – Она не очень любит общество и общается только с теми, кого хорошо знает и с кем находит общий язык. Она редко спускается с башни, чтобы приветствовать гостей.

Пока сэр Оливер говорил, в голове Хью возник образ девушки, появившейся в окне башни, и волна непреодолимого интереса и сочувствия охватила его. Там была бедная душа, – думал он, – в еще худшем состоянии, чем он сам. Может, это узница, заточенная в башню, которая боится обратить на себя внимание? А если не узница, то запуганное создание, пугающееся посторонних? Он видел ее мельком, и у него сложилось впечатление, что она маленькая и хрупкая. Хью чувствовал и раздражение, и желание покровительствовать, сознавая глупость того и другого из за невозможности помочь страдающей по какой то причине девице Одрис. Но тут более могущественный союзник исправил положение в его пользу.

– Так, так, – сказал Стефан улыбаясь, но с ноткой подозрения в голосе. – Надеюсь, я не похож на чудовище, поедающее молодых девушек. – Он игриво помотал головой. – Не беспокойтесь, моя милая жена никогда не позволит это сделать. Если девица Одрис – мой вассал, то она должна принести мне присягу на верность, а если она такая робкая, то ей лучше бы сойти к нам и руководствоваться этим в дальнейшем.