— Так он же Хиддинк, — удивился Гай.

— Кто? — еще больше удивился Харлампиев.

— Тренер сборной.

— М-да… Тебе бы, Сева, не мешало малость поработать над собой. Общий культурный уровень повысить и вообще…

— На фига? Это вон пущай Владимир Абрамович книжки читает. А я из бананового в балетный бизнес переходить не собираюсь. По крайней мере — пока не собираюсь.

— Ну-ну… Не приведи Господь дожить! А знаешь, кого я там, в киношке, в отдельной ложе встретил?

— Неужели Валентину Ивановну?

— Смешно… Анзори.

Явно заинтересованный, Сева инстинктивно подался вперед:

— И как он?

— Цветет и пахнет, джигит наш!.. Девка у него новая: упаковка — минимум на «Феррари» тянет. Сам — чисто генерал. Только по бокам, заместо лампасов, два мента сопровождения. Одеты по граждани, конечно, но и без Ломброзо всё понятно.

— Э-эх, мне бы его встретить! — картинно-мечтательно выдохнул Гай. — С ходу бы в бубен закатил.

— На ментов, я так понимаю, невзирая? — усмехнулся одними глазами Харлампиев.

— И этим — в рыло!

— Так за чем же дело встало, Севочка? Взял бы, да и выписал. Тем более адресочек имеется.

— И выпишу! — с вызовом выпалил Гай.

— Даешь смертельное убийство в зарослях укропа!

Сева Гай проглотил насмешку и заговорил зло, пьяно:

— Я этому ишаку горному Литву никогда не прощу! Такого человека вломил! Сергей Владимирович, он мне… он мне за отца родного был! Он меня из такого дерьма вытащил!.. Да я! Да я этого Анзори лично!.. Верите, нет? Лично под хвост оприходую!

— Правильно, — продолжал подначивать Харлампиев. — И ментов, которые с ним, я так понимаю, туда же?

— Если потребуется, и ментов тоже! Только прикажите! — Сева эмоционально рубанул кулаком по столу. Жалобно звякнула посуда, вздрогнули посетители-иностранцы, переглянулись меж собой телохранители. И только официанты отнеслись ко всему безучастно — они в этих стенах и не такое видали. Вплоть до стрельбы и поножовщины.

— А что, отомстить за отца родного теперь специальный приказ требуется?… Ну чего, выперился? Или ты только языком молоть горазд?

Глаза Севы засверкали от еле сдерживаемого гнева.

— Да я! Я…

— Волуме прикрути! Хорош интуристов пугать!

— Сан Саныч! Вы меня… багла… благла… — В пьяном волнении Гай никак не мог правильно произнести непростой глагол из чуждого лексикона. — Вы меня благословляете? Я вас правильно понял?

— Бла-бла… Зачет по смекалке в яслях с первого раза сдал? — Харлампиев задумчиво повертел в руках пустую рюмку. — Я тебе, Сева, не поп Никодим, чтобы благословлять. Но! Если сделаешь — большое тебе за это будет «данке шён». От всего коллектива.

— Долю Анзори в порту отдадите?

Харлампиев посмотрел на Гая с плохо скрываемой брезгливостью:

— Ну вот, теперь узнаю настоящего Севу Гая. А то заладил: «отец родной», «души прекрасные порывы»… Ладно, хорош кукситься. Всё правильно, Севочка, дело надо делать. У нас ведь всё одно как в армии: Литва сидит, а служба идет. — Он достал мобильник, отыскал в трубке номер и переписал его на салфетку. — Держи. По этому номеру найдешь Зечу, обрисуешь проблему.