— А ну ша, народ! Смотрите!

— Кажись, наши, — всмотрелся Виталий. — За кем это они? Упустили, что ли, молдаванина?

— Похоже, не за кем-то, а без кого-то, — оценив издали обстановку, предложил свою версию Афанасьев. Он убрал с коленей пакетик с едой, отряхнул брюки от крошек. — Пойду-ка я занимать свое место в партере. Ибо терзают меня смутные сомнения…

— Знаешь, Сергеич, похоже, я начинаю испытывать схожие чувства.

Афанасьев полез в машину, а Ольга с Виталием начали скоренько сворачивать «завтрак на траве».

— Сергеич, заводи пепелац! — еще издали закричал Мешечко. — Едем! И едем очень быстро!

Через полминуты смешанная группа захвата набилась в салон, и маршрутка, развернувшись, дала газу.

— Что случилось?

— Разминулись с клиентом часа на полтора, — отдышавшись, стал объяснять Мешечко. — По словам врио прораба, с самого утра Лотяну объявился на работе и продемонстрировал телеграмму. О том, что скоропостижно скончался его дядя Ионеску из Кишинева. Попросил неделю за свой счет и сразу укатил. Поезд отходит с Витебского через тридцать пять минут. Сергеич, как мыслишь, успеем?

— Должны успеть.

— Нужно успеть, дорогой! Очень нужно! — Андрей молитвенно сложил руки на груди. — Да, народ, а знаете какой там прикол? Наташка по нашей просьбе уже пробила по базе «Экспресс» и выяснила, что билет на поезд Лотяну приобрел еще позавчера. То бишь за день до получения телеграммы.

— Тогда одно из двух, — рассудил Вучетич. — Либо Лотяну является инкарнацией Волфа Мессинга, либо…

— Мне почему-то кажется, что все-таки второе.

— Согласен.

— Это я виноват, — виновато подал голос Хворонин и по-детски шмыгнул носом. — Вчера, уходя с работы, я поручил дежурному пробить Лотяну по учетам. По всем без исключения. Но вот именно по билетной базе он почему-то не посмотрел. А ведь сотрудник с опытом!

— Не кори себя, дружище! — хохотнул Виталий. — Практика показывает, что опыт всего лишь превращает дурака… в опытного дурака…

Санкт-Петербург,

14 августа 2009 года,

пятница, 10:19 мск

На вокзал они прилетели за шесть минут до отхода поезда. Хворонин спустил с поводка бойцов, и те, взяв след, ломанулись, расшвыривая по сторонам всех встречных и поперечных. К слову, и сам молодой следак проявил недюжинную резвость: похоже, ногами он пока работал гораздо эффективнее, чем головой. Что само по себе — тоже хлеб.

Сергеич остался сторожить «маршрутку», а вот троица «гоблинов», любопытствуя, прошла в здание вокзала и, поднявшись на второй этаж, притормозила у платформы.

— Андрей, может, мне тоже за ними подорваться? Подмогнуть чем? — спросил Вучетич, отчего-то более других переживавший за благополучный исход дела. — Времени совсем почти не осталось.

Мешечко равнодушно погасил его порыв:

— Брось, еще целых четыре минуты, успеют… Мы и так практически упаковали им клиента в тарелочку с голубой каемочкой. Так хотя бы задержание они способны провести без нас? Логично?

— В принципе — да.

— Тогда сгоняй-ка ты лучше за мороженым. А мы тебя здесь подождем.

Виталий направился в сторону киосков, а Мешечко с Прилепиной встали под большим электронным табло расписания. Встали так, чтобы на всякий случай держать в поле зрения перрон с раскачегаренным кишиневским поездом.

— Знаешь, Ольга, тогда, на Анюткином банкете, — без каких-либо прелюдий вдруг начал Мешок, — и после, в Кронштадте, я собирался, но так и не успел тебе сказать.