|
В общем, разоряются они так до тех пор, пока доведенный до белого каления дракон не высунется из своей норы и не заорет — Тьфу на вас! И, соответственно, плюнет. Тут гоблины быстренько бегут к работодателю, тот поит их элем до бесчувственного состояния, а затем запихивает в бочку и выдерживает там недели полторы, а то и две. После чего очухавшиеся гоблины, получив положенное вознаграждение, уходят восвояси, а сам очух считается готовым. Справедливости ради надо заметить, что очух — не просто драконий плевок, а драконий плевок, настоянный на пьяных гоблинах.
Между тем Великий Орк в ожидании очуха ходил по спальне, обдумывая сложившуюся ситуацию. Плохо начался сегодняшний день и, судя по всему, главные неприятности были еще впереди. Наконец Великого осенило. — А ведь на этот случай у меня имеются мои челюсти, — подумал он. — Какую вот только одеть? Если Боевую, то жена еще пуще обозлится, ее тогда и вовсе спальни не выманишь. Парадную? Да дело-то вроде личное, интимное, можно сказать. А вот Целовальную стоит попробовать, авось поможет. Дамочку эту черненькую передарю кому-нибудь. Или нет, пусть горничной пока побудет. Великий Орк вздохнул и направился к письменному столу. На зеленой, как эльфийская лужайка, столешнице сиротливо лежали лиловые бархатные подушечки со вмятинами от некогда присутствовавших артефактов. Рядом валялись небрежно отброшенные бархатные же тряпочки. Казалось, туристическая группа лилипутов, переночевав на державном столе, отправилась по утренним делам, позабыв прибрать за собой постели. Не было реликвий. Не было! Великий зажмурился и посмотрел еще раз. Потом заглянул под стол, вывернул ящики. Ничего. Пропали орчье мужество, сгинула орчья любовь, растворилось в нетях орчье величие. Верить в это не хотелось. Великий Орк не глядя, осушил вовремя подсунутую дворецким чашу очуха, очухался и заорал, как раненый паровоз: — Укра-а-али! — Может, не украли, может Ваша жена изволили прибрать? — осторожно заметил трясущийся от ужаса хоббит. — Не изволили! — отрезал очухавшийся Великий. — Чего-чего, а этого от нее не дождешься. Она же королевских кровей, будет она тут прибирать. А потом, она с вечера заперлась в своей спальне и даже разговаривать не желает! — Еще бы они желали, когда Вы давеча ее к этому, к Черному Карачуну пытались отослать. В знак дружбы народов. И не вечером это было, а почитай, утром уже, потому как уже светало. — А это что еще такое? — Великий Орк брезгливо, двумя пальцами поднял с пола небольшое колечко из фальшивого золота. — Это что, моя жена уронила? Не носит она такой дешевки и носить не станет, хоть бриллиантами ее осыпь. Воры, воры в доме! Где охрана? Стра-ажа! Стража, наконец, появилась, наполнив спальню мощным пивным духом. Очух им не полагался, поэтому Боевой гном по прозвищу Дробила и Кривой Гоблин, прозванный за удивительную способность попадать в цель в любой стадии опьянения «Ватерпасом», пользовались местными средствами. Их физиономии излучали решительность и готовность выполнить любой приказ Господина. — Дармоеды! — Великий Орк был в ярости. — Только и умеете, что пиво на халяву трескать! Дрыхли на посту, признавайтесь? А воры тем временем основы державы порушили. Уши отрежу, на мифриловые рудники сошлю! Шелудивым Варгам скормлю! — А чего? — Дробила с Ватерпасом переглянулись. — Вроде все тихо было. Разве что Вашество изволило шуметь, так это нам не в диковинку. — Чего, чего! — А вот чего: — И Великий ткнул в морду подвернувшемуся подданному пустую подушечку. — Покража у нас, с политическим уклоном. Подвернувшимся подданным оказался все тот же дворецкий, который, кстати, сам себя называл Базилем, хотя на самом деле был типичным Васей. |
