— Прекрасно. Тогда в качестве дембельского аккорда пойди и займись напоследок нашим бомжом.

— В каком плане «займись»? — насторожился Холин.

— Перво-наперво своди его в баню.

— Нормальный ход! А, может, мне ему еще и спинку потереть?

— Это на твое усмотрение. Потом сходите в магазин. Купишь ему зубную пасту, щетку, станки для бритья, полотенце, смену белья. Что еще? Обязательно носки. Хотя бы две пары… Кстати, народ, — обратился Андрей ко всем присутствующим, — если у кого дома есть какие ненужные мужские шмотки, тащите. Я тоже у себя пороюсь…

— Костюм-тройка подойдет? — хохотнул Виталий. — У меня от тестя-покойника остался.

А вот у Северовой такое предложение вызвало отнюдь не юморную реакцию:

— Я не поняла?! Он что теперь, постоянно здесь жить будет?

— А ты можешь предложить какие-то другие варианты? Готов выслушать. Или что, есть желающие поселить его, к примеру, у себя на даче? Или еще где?

— Носки-трусы, это, конечно, все очень трогательно. Я бы даже сказал: щемяще-интимно, — заворчал Холин. — Но я что, за свой счет должен организовывать шопинг и сауну с девочками?

— Деньги возьмешь у Северовой. Из «девятки». - распорядился Андрей.

— Отлично! Только потом не надо подкатываться ко мне с претензиями, что у нас снова закончились чай-кофе-сахар! — вознегодовала та. И тут же, с вызовом заявила: — А, впрочем, делайте что хотите. Все равно, лично я там пить чай больше не собираюсь. И курить отныне тоже буду здесь. Мне моё здоровье дороже!

Осознав, что рабочая атмосфера в оперской начинается накаляться, Анечка принялась собираться. От греха подальше.

— Ну всё, я побежала, а то мне через час Санечку кормить. Значит, договорились: через неделю, по возможности, ждем всех. — Молодая мать чмокнула в щечку Наташу, успев при этом прошептать: «Держись, все будет хорошо», — а всем остальным сделала ручкой. — Ой! Снова чуть не забыла! — спохватилась она уже в дверях. — Андрей Иванович, а можно попросить, чтобы Виталий с нашей видеокамерой приехал? Поснимал бы там немножко, а?

— Анюта, о чем разговор! Если нужно, мы вам и пепелац с Сергеичем внутри арендуем.

— Спасибо! — с благодарностью улыбнулась та. — Господи, как же я вас всех люблю!

Всё! На этот раз Анечка упорхнула окончательно.

— Э-эх! Хоть кто-то меня в этой конторе любит! — выдохнул ошалевший от такого натиска и напора Мешок. Голова у него сейчас просто разламывалась. Даже не так: не «просто разламывалась», а разломалась окончательно. Поди теперь собери. — Николай, если меня будут спрашивать: уехал в прокуратуру. Вернусь через час. Нет, через полтора часа.

И Андрей ушёл. Собирать голову.

«Дурак ты! Самый настоящий кретин! — отчаянно прошептала Наташа Северова и склонилась над клавиатурой. Склонилась так, чтобы никто ненароком не заметил слезинки, предательски выступившие в уголках красиво подведенных («для него, паразита!») глаз. — Чтоб тебя и в самом деле никто никогда не любил! А те, которые любят — разлюбили раз и навсегда! Мешок… Никакой ты не мешок! Тюфяк ты бесчувственный!»

— Натах! Ты это чего? Плачешь, что ли? — углядел-таки её состояние Виталий.

— Нет… Просто… соринка в глаз попала.

— Во-во, я тоже обратил внимание — пылища тут у нас, прости Господи! Лоскутков!

— Я! — мгновенно отозвался молодой.