В дверь деликатно поскреблись, и Чугайнов заученным движением свернул окошко на мониторе — теперь экран радостно светился обоями рабочего стола, на которым желтели березы. Условно символизирующие родную муниципальную сторонку.

— Кто? — пробасил Глава, и в кабинет просунулся тот самый, носимый чертями редактор газеты «Оредежские зори» Константин Павлович Гронский.

— Сан Саныч, можно?

— Нужно! Я тебе на сколько назначал?

— Извините, у меня машина сломалась.

— А мне насрать, что там у тебя сломалось. Ясно?

— Ясно, — покорно согласился редактор.

— Присаживайся. Читал? — Чугайнов ткнул пальцем в лежащую на столе газету. Гронский вгляделся и профессиональным взглядом распознал вёрстку «Тайного советника».

— Нет. Я бульварную прессу не читаю.

— Между прочим, зря. Иногда занимательные сюжетцы попадаются. Но хотя бы про то, что в наших краях маньяк завёлся, слыхал?

— Какой еще маньяк? — чуть напрягся газетчик.

Пухлые губы Александра Александровича скривились в досадливой ухмылке:

— Акула, блин, пера. Теперь я понимаю, чего тебя из Питера к нам занесло. В столицах такие тормоза исторически не приживаются… На, прочти. На третьей полосе.

Гронский послушно взял газету и принялся по диагонали изучать разрекламированный главой текст. Пока газетчик вникал, Чугайнов исподволь наблюдал за тем, как тот сосредоточенно шевелит своими тонкими, почти девичьими губами, и в какой-то момент поймал себя на мысли, что в облике журналиста есть нечто неприятно-педерастическое. При том что именно такие вот красавчики отчего-то пользуются неизменным успехом у дамочек бальзаковского возраста. К числу последних принадлежала и его Анжела. Из ресторана «Карэ».

— Любопытно, — прокомментировал Гронский, откладывая газету. — Надо будет подумать: как это можно использовать?

— А хрена ли тут думать? Тут трясти надо!

— В каком смысле?

— Ну не в кривом же! Ты сам жаловался, что фактуры по студентам маловато. Так вот тебе фактура! Чуть ли не на территории базы местную девку — «спортсменку, комсомолку, просто красавицу» — изнасиловали и убили!

— Вообще-то от места, где ее нашли, до их базы километра полтора, если не больше, — скептически заметил газетчик.

— Блин, Гронский, я тебя сейчас сам лично изнасилую! — свирепея от журналистской непонятливости Глава выбрался из-за стола и принялся нервно вышагивать по кабинету. — Какая на хрен разница?! «Полтора километра от базы!» А тебе, Гронский, такой термин литературный как «гипербола» известен? Если нет, возьми в библиотеке словарь циклопедический, почитай на досуге! Тебе, как редактору муниципальной газеты, пользительно будет!

Выслушивая сию тираду, Константин Павлович сидел нахохлившись, в позе загнанного в угол. И такая поза вполне себе Чугайнова удовлетворила. Потому он немного успокоился, вернулся за свой стол и, вырвав из блокнота листок, чирканул на нем размашистым начальственным почерком несколько цифр:

— Вот, это телефон свояка моего, — Сан Саныч протянул бумажку Гронскому.