Она склонила голову.

– Глава Дома Вуроп, я – управляющая. Мое имя – Харди. Это – родичи.

Впереди стояли представительницы меньших Домов, их было пятеро. Затем – стражницы и служанки. С краю, дальше всех от меня, стояли пятеро мужчин, в свою очередь представленных как конюхи и гонцы.

Я пыталась соотносить лица и имена, в отчаянии думая, что никогда не запомню их правильно, обидев тем самым тех, с кем буду иметь дело. Я была счастлива в душе, что помню хотя бы формальные слова для такого случая. Во мне пробуждались смутные воспоминания. Я уже однажды стояла перед подобным собранием, ребенком, за спиной высокого мужчины, который играл ту же роль, что и я сейчас. Аслетер, мой сводный брат, намного старше меня, казался мне чужим, поскольку я была ребенком «в себе».

Наконец все закончилось, собравшиеся поклонились мне, и я ожидаемым жестом выразила им в ответ уважение Дома. Все ушли, за исключением двух стражниц, управляющей и служанки. И я поняла, что никогда уже не буду одна.

Я удалилась в комнату в самом сердце здания. Там стояли – или должны были стоять – стенные шкафы, в которых хранились родовые свитки Дома. Моей обязанностью было изучить как можно больше из них, чтобы лучше служить тем, кто теперь зависел от меня.

Да, шкафы остались неразграбленными. Равинга сказала, что Дом Вуроп оставался под надзором императора, так что содержимое не попало в руки завистливых врагов, возможно, тех самых, что уничтожили нас. Я решила, что начну с самых последних записей. Мне было необходимо узнать как можно больше об интригах и интриганах (если это возможно), которые напали на Вуроп.

Но не успела я развернуть первый свиток, как ко мне пришел посетитель. И это оказался человек, которого я приняла с радостью, – Мелора‑Кура, сестра императора. Она была единственным членом его Дома, всегда поддерживавшим его, и он с гордостью рассказывал о ее талантах.

Я видела ее всего дважды – один раз на большой ярмарке ее собственного королевства, когда она пришла взглянуть на выставку кукол Равинги и поговорить с моей госпожой. В это время я распаковывала наш товар в дальнем углу лавки, и она меня не заметила. Второй раз я встретилась с сестрой императора на пиру и очень хотела с ней поговорить, поскольку она была одинока так же, как и я.

Она вошла, той самой свободной походкой, показывавшей, что принадлежит внешнему миру, а не тесным улочкам города. С улыбкой она коснулась лба, я ответила тем же приветствием и подвинула к ней удобный табурет с мягким сиденьем, усевшись на соседний.

– Госпожа Дома. – Она чуть поклонилась. – Царственный, – сейчас она говорила серьезно, – рассказал мне о тебе и Равинге, кому он стольким обязан. Сейчас он в таком положении, что совершенно открыт для нападения, и он не может быть уверен в своей защите.

Может, она что‑то разглядела в выражении моего лица, что смутило ее, поскольку продолжила:

– Нет, он не из тех, кто полагается на других, и никогда таким не был. Ты сама знаешь, какова была его жизнь. Мой отец прибыл сейчас ко двору не для того, чтобы поддержать Хинккеля, а поскольку этого потребовали его гордость и долг, Мой брат…– Она запнулась. – Мой брат никогда не был близок с Хинккелем. Теперь же нам сказали, что он предпочел следовать за Шанк‑джи, явным врагом. Он ушел в дикие земли, и, возможно, это доведет его до беды. Теперь мой брат, оставшийся без клана, нуждается в тех, кому он мог бы доверять.

– Царственный, – ответила я тоном, звучащим холодно даже для моего собственного слуха, – действительно нуждается в том, кто знает придворную жизнь и ее ловушки. Но и мне тоже придется учиться. Вот что я могу сказать тебе – единственная, кто действительно может ему помочь, это Равинга.

Мелора кивнула.

– Ее я тоже разыщу.