А на вершинах дюн, двигаясь с отточенной ловкостью и врожденным достоинством, появились песчаные коты прайда.
Теперь и другие ряды армии тревожно зашевелились. Ориксены, не привыкшие к котам, в ужасе вставали на дыбы, пока всадники пытались удержать их от панического бегства. Строй сломался, слышались отдаваемые в смятении приказы, крики и рев животных.
– Убийца! – крикнул мне Шанк‑джи. – Ты натравишь на нас кошек? Мы все охотились на них. Их шкуры устилают полы в наших домах, мы топчем их сапогами!
Три моих спутника глухо заворчали. Я не оглядывался, но знал, что сейчас показались клыки и выпущенные когти вонзились в песок.
– Они защитят себя, даже если ты попробуешь изгой. Но клыки не коснутся твоего горла, если ты сам не вынудишь их. У тебя были общие дела с крысами и Темным, что повелевал ими. Поэтому у тебя нет права проклинать как врагов воинов прайда.
Мои спутники запрокинули голову, и от их согласного рева суета за спиной у Шанк‑джи на мгновение застыла. Словно я использовал оружие Темного, чтобы заставить его воинов замолчать. Я возвысил свой голос, чтобы по крайней мере первые ряды мятежников услышали меня.
– Это – тот, кого вы выбрали предводителем, люди Алмаза? Тот, кто заключил соглашение со злом, кто служил Темному, а позже бежал, бросив верно следовавших за ним людей на пытки и ужасную смерть? Пусть те, кого он предал, скажут сами.
Я не шевельнулся, но по обе стороны от меня появились те, кого мы нашли в цепях, ожидающими превращения в крысолюдей по желанию Куинзелля.
Они медленно выехали вперед и остановились в ряд перед Шанк‑джи, лицом к его армии.
– Вы знаете их? – Мой голос был хриплым.
– Да! – крикнул в ответ один из троих. – Помнишь меня, Альмик? Мы с тобой прятались под одним укрытием во время бури.
– А меня? – крикнул тот, что был слева от него. – Мы ели вместе перед тем, как твари проклятого уволокли меня, Джиббен! Мы в один день вступили в гвардию!
Третий выехал чуть дальше остальных. Поднял руку. Резко ткнул указательным пальцем в сторону Шанк‑джи.
– Я клялся тебе в верности, господин. Но поднял ли ты голос в мою защиту, когда меня взяли крысолюди, чтобы превратить в одного из них? Ты, Келаш, из моего собственного Дома. – Он показал на кого‑то в ряду воинов. – А там стоит и Куаку… Теперь же меня знают и другие. – Он махнул рукой в мою сторону. – Меня знает царственный, нашедший меня в цепях, убивший Темного при помощи великой силы, подвластной ему. И я знаю царственного и тех, кто следует за ним!
Человек, который высказался первым, воспользовался тем преимуществом, что все смотрели на говорившего сейчас. Он направил ориксена по дуге и с ловкостью опытного воина заставил его прыгнуть к Шанк‑джи. В руке его был кинжал. Но он не добрался до вождя мятежников. Шанк‑джи уже двигался – ко мне – с мечом, сжатым в левой руке.
– Нет! – крикнул я котам, уже приготовившимся к прыжку.
У меня не было меча, но в своей битве я буду сражаться до конца. Я спустил браслет, подаренный мне сестрой, на костяшки пальцев. Он был тяжелым и действительно моим. Я знал, что Мелора вложила в него всю удачу, какой могла мне пожелать.
Коты повиновались, но хотя мой скакун привык к их присутствию, ориксен Шанк‑джи – нет. Он встал на дыбы прежде, чем добрался до нас, и его всаднику пришлось успокаивать его. Он выронил меч, чтобы вцепиться в поводья, захлестнутые тугой петлей вокруг его культи. Ориксен, обезумев от страха, снова встал на дыбы, и тут его задние копыта проскользнули по песку. Он оказался совсем близко к моему скакуну, который лязгнул зубами и взревел.
Я спешился и бросился на Шанк‑джи, он кричал и жестоко дергал поводья. Мой скакун снова попробовал укусить врага, его огромные зубы промахнулись мимо бедра Шанк‑джи едва ли больше, чем на толщину его штанов. |