Противно аж. Что с такими делать?
Полковник вроде растерялся, но они там в аналитическом не лыком шиты.
— Про говно в инструкции не сказано, — сообщил он, — посему действуйте по ситуации. Если гражданин потребляет его в домашней обстановке, так ради бога. Если же в общественном месте и публично — это шокирует, необходимо пресечь. Но без рукоприкладства! Провести беседу для начала.
— Ясно, — сказал седоватый.
Пидоры вроде бы жрать говно не собирались — они свернули за угол, туда же, куда минуту назад ускакал отпущенный Фрязиным мудак. Одеты оба были с иголочки, в модных штанах, что придумал Зайцев — на тесемочках, а жопы сзади вовсе нет, вернее, жопа-то видна, а вот в штанах специальная прорезь. Демократизует то есть.
Фрязин огляделся и сплюнул — аккуратно, чтобы не было понятно, от пидоров ему противно или просто волос на язык попал. А то вдруг служба внутреннего контроля снимает, доказывай потом… Впрочем, Фрязин был не при исполнении. Дежурство ему сегодня назначили в «Лужниках», на торжественном открытии съезда Великой Демократической Партии России. Именно туда Фрязин и направлялся.
Выйдя со двора, он остановился на краю тротуара и поднял удостоверение, держа его двумя пальцами. Тут же, визгнув тормозами, рядом остановились сразу три машины. Фрязин выбрал белый джип «ниссан» и направился к нему.
— «Лужа», — сказал Фрязин, залезая на переднее сиденье. В салоне пахло цитрусами, а за рулем сидел кавказский человек.
— Сейчас сделаем, уважаемый! — ответил он.
Обгоняя попутки и нагло вылезая на встречную полосу, джип понесся со страшной скоростью. Фрязин покосился на кавказского человека. Жизнерадостный, сытый, похоже, из образцово-показательных. На оперативном слэнге — «наш черный друг». На каждом рынке им выделили по участку, чтобы торговали. Даже регистрации не требуют — говорят, Сами-Знаете-Кто лично Мэра Великой Столицы попросил, чтобы не требовали. Милиция честь отдает…
Неудивительно, что до стадиона они доехали молниеносно. Тормознув «ниссан» у кромки тротуара, Фрязин учтиво поблагодарил черного друга и покинул машину. Через служебный вход прошел к месту встречи, где его уже ждал Облепихин.
— Привет, — сказал он, пожимая Фрязину руку. — Твой ряд 25, место сам выбери, чтобы удобнее.
— Хорошо. Особых указаний никаких?
— Да нет вроде… Люди все проверенные, съезд, как-никак… На вот, одевай.
Облепихин сунул Фрязину рацию — ларингофон и маленький наушник.
Синие шарики, белые и красные…
Огромное футбольное поле стадиона «Лужники», не так давно переименованного в Стадион имени Великого Министра-Спасителя, заполняли десятки тысяч активистов ВДПР. С белыми, красными и синими шариками, рвущимися из рук в небо, они стояли в ожидании Гимна. Те, что с синими шариками, были в пресловутых безжопных штанах, символизируя сексуальную терпимость, те, что с красными — бывшие члены левых движений и партий, а те, что с белыми — правых. Красные и белые были в штанах обычных, с задницами.
Поставленное известным режиссером Микитой Нахалковым действо означало единение всех бывших политических сил под крылом ВДПР на благо Великой России. Сам режиссер сидел с мегафоном на тренерской скамейке и чего-то кричал, хищно шевеля усами, но Фрязину не было слышно.
Из умело спрятанных тут и там динамиков грянул гимн. Стадион в едином порыве вскочил с пластиковых кресел и полторы сотни тысяч голосов — мужских, женских и детских — наполнили огромную чашу проникновенными словами. Фрязин, подтягивая, покосился на забранную тонированным непробиваемым стеклом правительственную ложу, где по идее находились и Великий Министр-Спаситель, и, конечно же, Сами-Знаете-Кто. |