Провокации, блядь. Знаем мы их.
— Я слишать, што мьюдакс есть… особенный кэтегори… Дискриминэйшн… — сказал иностранец, лучась улыбкой.
«Русский разумеет, падла», — подумал Фрязин и завертел головой:
— Ноу, ноу! Специальный статус. Не гражданин, андерстэнд? Для граждан — все права, но гражданин есть только истинный гражданин России! Зе риал ситизен — олл зе рулез. Остальных — на хуй.
— О-о, нахуй! Сериоуз… — корреспондент закивал. — Ви ест сотрудник Кей-Джи-Би?
— Ноу Кей-Джи-Би. Управление…
— Оправленье… Йес. Ви делат спешиал функцьи? Охрана, йес?
— Охрана, ага. Йес!
— Оу… Бат…
Иностранный засранец не успел договорить, чего там у него «бат», потому что запищала рация экстренного вызова. Фрязин отвернулся от корреспондента и услышал:
— Всем в секторе шесть! Всем в секторе шесть! Ситуация «Браво»!
Это значило лишь одно — что-то случилось и нужно как можно скорее бежать.
Глава 2
Гражданские права существуют для людей просвещенных, сытых, благовоспитанных и уравновешенных.
Редактор отдела новостей телекомпании ДТП-ТВ ебал в комнате отдыха молодого подающего надежды репортера. Репортер терпел, привыкая к новой для себя сексуальной ориентации, а в наиболее трудные моменты грыз толстую кожу диванной спинки.
— Я тебя… для начала… на утренние новости поставлю… — хрипел редактор, совершая поступательные движения тазом, — а потом… Петюню на хуй выгоню… и отдам тебе… вечерние…
В кабинете зазвонил телефон. Это был внутренний аппарат с характерным мелодичным звуком, и редактор, так и не кончив, поплелся снимать трубку.
— Орлов, — сказал он, садясь голой жопой в приятную прохладу кресла.
— Чем ты там занимаешься?!
Директор. Ну еб твою мать, подумал редактор, рассматривая свой вяло свисающий мокрый хуй, к которому прилип жалкий коричнево-желтый кусочек репортерского говна.
— Работаю с документами.
— Ты не Ельцин ебаный, чтобы с документами работать! — рявкнул босс. — Тебе с людьми надо работать, с кадрами! Ты кого берешь, сука, в журналисты?
Редактор покаянно молчал, гадая, о чем же пойдет речь.
— Что за урод по фамилии Морозов?
— Стажер, неплохие репортажи…
— На хую видал я его репортажи! Только что со съезда звонили — он там шлялся, снимал сюжет, и попался! Он мудак! Понял?! Мудак!
— То есть?
— Мудак самый настоящий! Как ты его на работу принимал, а? Ты документы его видел?
Мудакам выдавали временные удостоверения, а у Морозова был паспорт, настоящий паспорт, с гербом, фотографией и полагающимися восемью печатями… фальшивый, что ли?
— Фальшивый паспорт, — сказал редактор, в задумчивости теребя хуй. — Подсунул, сволочь, паспортину левую.
— Левую или правую, не моя забота! А только готовься, что к тебе придут из ВОПРАГ и будут тебя ебать, не меня! Придумывай давай, что будешь им говорить.
— А как они узнали, что он — мудак? Может, накладка какая? — уточнил редактор.
— Все точно, его один опер узнал, как сбежавшего особо вредного мудака. Разбирайся.
И директор повесил трубку.
Редактор вернулся в комнату отдыха, где молодой и подающий надежды все еще стоял раком и проверял при помощи пальца, что там у него с анусом.
— Клизму надо перед актом делать, — наставительно сказал редактор. |