А затем голос Павла Семеновича громко воскликнул:

— Нет! Маша, это какая-то ошибка!

В ответ раздался плачь Марии Федоровны и ее сдавленный лепет.

— Я не верю! — прокричал Павел Семенович. — Маша, этого просто не может быть!

Мария Федоровна снова что-то залепетала. А Павел Семенович вопил во всю мощь своих легких:

— Только не здесь! Только не у меня!

Теперь в его голосе было слышно что-то похожее на отчаяние, отчего все сотрудники буквально похолодели. Затем произошло нечто и вовсе жуткое. Павел Семенович выскочил из своего кабинета БЕЗ ПИДЖАКА! В одной рубашке и галстуке. В таком виде он пронесся в направлении, обратном тому, которое только что проделала Мария Федоровна, и скрылся за дверями бухгалтерии.

Уже вовсю рыдающая Мария Федоровна просеменила следом за директором, но была перехвачена сотрудниками. Ее взяли в плотное кольцо, так что ей было не вырваться.

— Что случилось?

— Маша, умоляю, у меня сердце, ты же знаешь, мне нельзя волноваться. Скажи прямо, что происходит?

— Да! Почему Павел Семенович без пиджака?

Последний вопрос был задан не без умысла. И надо было знать любовь Павла Семеновича всегда и всюду выглядеть безукоризненно и прямо-таки идеально, чтобы понять сейчас тревожное состояние сотрудников, в которое их повергла пусть и безупречно чистая, идеально отглаженная, но РУБАШКА их начальника! Никогда раньше им не доводилось лицезреть не то что спину этого изделия, но даже его переднюю часть. Рубашка Павла Семеновича всегда и при любых обстоятельствах была прикрыта пиджачной парой. И если уж Павел Семенович снимал пиджак, то жилетка всегда оставалась на нем. Без жилетки он позволял себе оставаться лишь наедине с самим собой. И вот сейчас он выскочил из своего кабинета, даже забыв про жилетку, в одной рубашке, все равно что голый. Сотрудники «Планктона» были потрясены.

— Мария Федоровна, что же это такое?

Мария Федоровна сделала несчастные глаза и прошептала:

— Кража!

Все ахнули. А потом по рядам понеслось:

— Кража! Кража!

И кто-то спросил:

— Но что украли?

— А что могут украсть! Деньги, разумеется. Мы с Еленой Васильевной сейчас открыли сейф, чтобы начать выдачу, а там пусто! Ни копеечки! Ни бумажки! Сейф вычистили дочиста!

И рыдая, она устремилась обратно в бухгалтерию. А новость полетела порхать по офисным помещениям. Добралась она и до Пети, который давно уже кружил по офису в ожидании премии. И когда ему сообщили о краже, парень возмутился:

— Это что же? Денег сегодня не будет?

— Да.

— А почему?

— Их украли.

— Кто? Кто посмел их украсть? — окончательно разозлился Петя. — Мне автомобиль сегодня ехать выкупать. Я с дилером уже обо всем договорился. Цвет кашемир. Двигатель один и восемь. Меня там ждут!

Но несмотря на возмущение Пети, остальные сотрудники в первую очередь задумались не о собственных порушившихся на сегодняшний вечер планах, а кое о чем более серьезном.

— Кто же мог украсть?

— Только свои!

— У нас завелся вор!

— Чужие у нас в бухгалтерию не заходят.

Честно говоря, и свои в бухгалтерию не очень-то заходили. Не допускались в этой святая святых ни чаепития, ни досужие сплетни. Если по делу нужно, зайди, но не задерживайся и по сторонам не глазей. А лучше так скромненько постой у порога.

При всей своей доброте не любил Павел Семенович, чтобы лишние люди совали свои любопытные носы в его бумаги. Из доверенных лиц, которым разрешалось бывать в бухгалтерии в любое время, были сами бухгалтерши, в числе двух дам, работавших в «Планктоне» с самого первого дня.