| Вы ошибаетесь — нам известны очень многие. Я никого называть не буду. Что ж, прекрасно, если понадобится, мы все равно их узнаем иным способом. Это ваше дело. Скажите, не было ли среди них военных или кого-либо из политических деятелей? Нет, ни с теми, ни с другими я знакомства не водил. Ни одного военного, ни одного политика? Я не могу поручиться, что их не было среди моих пациентов. Но с ними вы не подружились? Да вот, как ни странно, нет. Ни с кем, ни с кем? Представьте себе, так уж совпало. Удивительное совпадение. Жизнь вообще богата на совпадения. В период последних по времени беспорядков вы были в Рио-де-Жанейро? Да. А вам не кажется странным, что Бразилию вы покинули сразу же после того, как там произошла попытка переворота — это что, тоже удивительное совпадение? Не более удивительное, чем то, что отель, в котором я остановился, полон испанцами, ринувшимися сюда после выборов у себя в стране. А, вы хотите сказать, что бежали из Бразилии? Я этого не говорил. Однако вы провели параллель между испанцами, приехавшими к нам, и собой? Лишь для того, чтобы показать — не бывает следствия без причины. И вследствие какой же причины мы имеем удовольствие видеть вас у себя? Я ведь вам уже сказал — стосковался по родине и решил вернуться. Иными словами, к возвращению вас подтолкнул не страх? Страх чего? Ну, к примеру, вы не опасались, что тамошние власти вас, так сказать, побеспокоят? Ни до, ни после восстания власти мною не интересовались. Есть вещи, которые сразу не делаются — мы ведь тоже пригласили вас лишь по прошествии двух месяцев. И мне еще предстоит узнать, зачем. А вот скажите лучше — если бы восстание завершилось победой, вы бы остались в Бразилии или вернулись сюда? Еще раз повторяю, причина моего возвращения не имеет ни малейшего касательства ни к политике, ни к революциям, тем паче, что это была не первая и не единственная революция за время, проведенное мною в Бразилии. Ответ хорош, замечу только, что революция революции рознь и цели у них не всегда совпадают. Я — врач, я ничего не знаю и знать не хочу о революциях, и интересуют меня только больные. Не очень-то они вас интересуют. Это — временное явление. А скажите, в пору вашего житья в Бразилии у вас не возникало никаких, ну, скажем, проблем с власть предержащими? Нет, я — мирный человек и законопослушный гражданин. Ну, а здесь, возобновили ли вы прежние свои знакомства? Шестнадцать лет — достаточный срок для того, чтобы все забыть и всеми быть забытым. Вы не ответили на мой вопрос. Отвечаю: я всех забыл, меня все забыли, друзей у меня здесь нет. Вы никогда не собирались получить бразильское гражданство? Нет, никогда. Как, на ваш взгляд, сильно ли изменилась Португалия с того времени, как вы покинули страну? Право, не знаю, я нигде, кроме Лиссабона, пока не был. Ну, а Лиссабон? Разумеется, произошли перемены — немудрено, за шестнадцать-то лет. На улицах — спокойствие и порядок. Да, я заметил. Правительство Национальной Диктатуры заставило страну работать. Не сомневаюсь. Правительство, движимое патриотизмом, стремлением ко всеобщему благу, все делает для народа. Народ остается только поздравить. Стало быть, и вас — тоже, ведь и вы — португалец? Что ж, от причитающейся мне доли всеобщего блага я отказываться не стану: я вот заметил, что бедным раздают бесплатный суп. Но вы-то — не бедный. Когда-нибудь, глядишь, и обеднею. Смотрите, накличете. В этом случае вернусь в Бразилию. Однако нам не грозят революции — последняя случилась два года назад и обернулась очень скверно для тех, кто ее затевал. Я не знаю, о чем вы говорите, и с этой минуты мне больше нечего вам ответить. Это нестрашно, я уже задал вам все вопросы. Я могу идти? Можете, вот ваш паспорт, Виктор, проводи сеньора доктора к выходу. Пожалуйте за мной, ударил в нос луковый смрад. Как же это так, подумал Рикардо Рейс, так рано — что же, он его на завтрак, что ли, ест? В коридоре Виктор сказал: Я заметил, вы, сеньор доктор, сильно его рассердили, нехорошо это, неосторожно. |
