|
Он прижал пальцы к запястью. Пульс или вибрации почвы? Едва уловимое тепло прошедшего дня? Он вновь принялся ворочать тяжелые камни. — Помогите же. — Здесь оставаться нельзя, — сказал Окс. — Если нас не добьют повторные толчки, это сделают звери или солдаты. Ты ведь не собираешься искать свою совесть в этой грязи? Издалека долетел человеческий вопль и тут же оборвался. Безумный крик, порожденный отчаянием или ранением в живот. — Идите, — сказал Натан Ли. — Вон ваша церковь. Я останусь здесь. Без вас не уйду. — Ты нужен мне там, внизу, — сказал Окс. — Шахта слишком глубокая. «Какая еще шахта?» — удивился Натан Ли. Окс не оставил своей жертве ни одной ниточки, кроме названия самой церкви. — Ну так помогите, — повторил Натан Ли, ухватившись за очередной камень. — Ладно, — согласился Окс. — Только сначала ты мне окажешь услугу. Сейчас идем в церковь. Возьмем там что надо. На это уйдет час, не больше. После вернешься сюда и будешь копать хоть до посинения. Его зубы сверкнули красным и зеленым. — И вы будете помогать, — уперся Натан Ли. — Буду. Если кто спросит, что у нас в «трупном» мешке, мы скажем правду. Человеческие останки. Еще одна ниточка, подумал Натан Ли. Он отметил впадину альпинистским условным знаком — пирамидкой из камней. Затем повел Окса вниз, к ровной площадке выложенного плитняком внутреннего двора. Одна створка массивных деревянных зеленых дверей была распахнута наружу. Из хаоса руин они шагнули за порог, в царство относительного спокойствия. Изразцы там и здесь вспучило. Под ногами хрустело цветное стекло витражей. В остальном интерьер казался неповрежденным. Будто во сне двигался Натан Ли среди алтарей и темных ликов икон, тянувшихся вдоль стен. Ему показалось, что вокруг ротонды места больше, чем обычно, наверное, из-за отсутствия паломников. Их окружали колонны и арки. Вспышки освещали куски витражного стекла. Ни души не было в этом безопасном раю. — Что я тебе говорил! — радовался Окс. — Все наше. — Мирный интерьер привел его в благодушное расположение духа. — Гробница Иисуса, — торжественно объявил он, подходя к похожему на ящик предмету в центре ротонды. Мрамор за многие столетия был отполирован прикосновениями пальцев и благоговейными поцелуями. Натан Ли знал: внутри небольшой часовни есть крохотные воротца, из которых с трудом просматривается обломок скалы, покрытый белым и розовым растаявшим воском. Не за ним ли пришел Окс? Если да, то это объясняет привезенные им геологический молоток и зубило для извлечения окаменелостей, но не «человеческие останки». — Зачем мы здесь? — спросил Натан Ли. Он чувствовал себя потерявшимся. Каменные лестницы убегали то вверх, то вниз. В луче его фонаря металлические подсвечники чуть покачивались на толстых цепях. Земля все еще ворочалась. Окс медлил. Он обошел ротонду, Натан Ли — за ним. Окошко, вытянутое по горизонтали, открывало вид на уродливый растрескавшийся валун. — Место распятия, — провозгласил профессор. — Голгофа, по-арамейски. Или, как говорят, пещера Главы Адамовой, его черепа. Холм, где принял смерть Иисус. — Я был здесь на экскурсии, — сказал Натан Ли. Обломок скалы примерно в сорок футов высотой из бледного известняка, именуемого «mizzi hilu», или «сладкий камень», фаворит каменоломен железного века. Его оставили здесь, на своем месте, поскольку трещина, что идет по его вершине, относится к временам неизмеримо более ранним, чем начало христианской эры. |
