36. Этим самым чудесным

видом на море и остров Моореа Гоген любовался шесть лет, с 1895 по 1901 г., когда жил в

Пунаауиа на западе Таити. И теперь художники охотно работают на том же месте.

63. Те авае но Мариа.

Месяц Марии. 1899 (Женщина с цветами в руках. Эрмитаж, инв. № 6515). То есть, по

католическому календарю, - май месяц. Картина особенно интересна тем, что показывает, как

Гоген снова и снова повторял одни и те же фигуры и стилизованно изображал деревья.

49.

«Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?» - картина, которую сам Гоген назвал своим духовным

завещанием. Сфотографирована в его мастерской почтмейстером Лемассоном 2 июня 1898 г.

Отк

уда мы? Кто мы? Куда мы идем?

Самое логичное после неудавшейся попытки самоубийства - немедля повторить ее

более тщательно. Но когда Гоген, вконец обессиленный, вернулся с горы домой, он, как и

большинство людей, переживших такое потрясение, не мог ни думать, ни поступать

логично. Он попросту лег на кровать и погрузился в сон.

Но хотя Гоген постепенно оправился настолько, что временами убийственная боль в

ноге совсем его отпускала, он чувствовал себя «живым мертвецом». У него не было ни

сил, ни желания что-либо решать, он только мечтал о передышке, чтобы обо всем

поразмыслить.

Однако в отличие от тех, кто уже покоится под землей, живой мертвец должен пить и

есть. Кроме того, Гогену нужно было срочно раздобыть две с половиной тысячи франков и

уплатить долги. Правда, в конце января 1898 года пришло семьсот франков от Шоде и сто

пятьдесят от Мофра, одного из парижских покупателей его картин. Но этого хватило лишь

на то, чтобы убедить китайского бакалейщика в Пунаауиа, у которого Гоген брал почти все

нужные ему продукты, не лишать его кредита. Для расчетов с главным кредитором,

Земледельческой кассой, не осталось ни сантима. А срок займа истекает в мае, и тогда

директор кассы без жалости наложит арест на замечательный дом Гогена и продаст его...

Впервые после того, как он в 1883 году стал профессиональным художником, Гоген

был даже готов бросить живопись, и когда он в конце марта 1898 года после долгого

перерыва смог, не боясь приступов головокружения и обмороков, выходить из дома, то,

чтобы справиться со своими затруднениями, можно сказать, перенесся на пятнадцать лет

назад. Вышло так, что освободилась штатная должность казначея в Земледельческой

кассе. Как бывший биржевой маклер, Гоген справедливо считал себя самым подходящим

человеком во всей колонии на этот пост. К тому же, работая в кассе, будет легче получить

отсрочку. Тем более что отсрочка нужна минимальная, ведь казначей получает в год

четыре тысячи франков жалованья, да еще ему обеспечен приработок не меньше шести

тысяч. Обычно счастливый обладатель этой должности, не перенапрягаясь, зарабатывал

больше тысячи франков в месяц177.

В централизованной по парижскому образцу колониальной администрации все

важные посты распределялись губернатором. Поэтому Гоген, несмотря на горький опыт,

запряг лошадь, отправился в город и еще раз оставил в губернаторской канцелярии свою

визитную карточку, прося принять его. Губернатором с февраля 1898 года был бывший

начальник Управления внутренних дел Гюстав Галле, повышенный в награду за успешное

«усмирение» проанглийски настроенных туземцев Раиатеа. Увы, когда Гоген рассказал о

своей давней работе на финансовом поприще, губернатор Галле, не очень-то

сочувствующий людям со сложной и тонкой душой энергичный здоровяк, недоверчиво

отнесся к его ничем не подтвержденным словам. И он не скрывал, что неспособность

Гогена в условленный срок вернуть заем Земледельческой кассе обличает его далеко не с

лучшей стороны.