Майкл по-прежнему верил в то, что говорил своему дяде. Сам он в синагогу не ходил, никогда не молился и надеялся, что в один прекрасный день нужда в религии просто отпадет. Но он понимал, что такие перемены происходят медленно, и верил в пользу прагматизма.

Навещая племянника, равви замечал религиозные объявления на доске, но ничего не говорил. Похоже, его тоже печалило возникшее между ними отчуждение. Кроме друг друга, у них практически не было родных в этом мире: отец Майкла давным-давно переселился в Чикаго, оставив в Нью-Йорке кучу обозленных кредиторов, и, проживая в районе, где преобладали большие семьи, Майкл особенно остро чувствовал свое одиночество. Потому он так и обрадовался, увидев на пороге своего кабинета равви:

— Дядя! Как хорошо, что ты зашел!

Мужчины неловко обнялись. Сам Майкл уже привык ходить с непокрытой головой и без выпущенных поверх брюк кистей-цицит, но рядом с дядей чувствовал себя голым. Вдруг он заметил застывшую в дверном проеме женскую фигуру.

— Хочу познакомить тебя с моим новым другом, — сказал равви. — Майкл, это Хава. Она недавно прибыла в Нью-Йорк.

— Рада познакомиться с вами, — произнесла женщина.

Она была высокой, даже выше Майкла. В первый момент ему почудилось, что в дверях маячит темная и грозная статуя, но незнакомка шагнула в комнату и оказалась обычной женщиной в простой скромной блузке. В руках она держала картонную коробку. Поняв, что чересчур пристально разглядывает ее, Майкл поспешно заговорил:

— И я тоже, разумеется. Сколько вы уже в Нью-Йорке?

— Всего месяц.

Она смущенно улыбнулась, словно извинялась за свой недавний приезд.

— Муж Хавы умер по дороге в Америку, — объяснил равви. — Здесь у нее никого нет. А я — что-то вроде ее социального помощника.

Лицо Майкла вытянулось.

— Бог мой, какое горе! Я вам глубоко сочувствую.

— Спасибо, — еле слышно откликнулась она.

Они замолчали, словно переживая ее недавнее несчастье. Тут женщина вспомнила о своей коробке.

— Я вот это испекла, — сказала она немного отрывисто. — Я пекла для вашего дяди, но всего оказалось слишком много. Он предложил принести это сюда и угостить людей, которые здесь живут. — Она протянула коробку Майклу.

Он открыл ее, и комнату немедленно заполнил божественный аромат масла и специй. Коробка было доверху наполнена выпечкой: слоеными рожками, миндальными и имбирными печеньями, коржиками и сладкими булочками.

— И вы сами все это сделали? — поразился Майкл. — Вы пекарь?

Женщина ненадолго задумалась, а потом улыбнулась:

— Да. Наверное, да.

— Моих подопечных все это очень порадует. Прослежу, чтобы каждому досталось по кусочку. — Он поспешно закрыл коробку, чтобы избежать соблазна: при виде миндального печенья у него немедленно потекли слюнки; он обожал его с детства. — Спасибо вам, Хава. Это отличный подарок. Отнесу все это на кухню.

— Попробуйте миндальное печенье, — предложила женщина.

— Обязательно. Очень их люблю.

— Я… — Она замолчала, будто спохватившись.