- Ну, богатей, здорово! Рассказывай, чего нажил!

- Я уж все прожил, - сказал Голев, и Вовчик помрачнел.

- Братан, я тебе не смогу твою десятку отдать. Я ее уже того-с! Съел!

Голев прижал руку к сердцу:

- Неужели ты думаешь, что я с тебя пришел деньги трясти, ты чего? Просто у меня тут нет никого больше, понимаешь? Я не знаю, куда сунуться... К кому обратиться.

- Милости просим, - Вовчик обвел рукой площадь, которая сегодня вы-глядела такой же раскопанной, как полгода назад, - садись в любом месте.

- Ты знаешь, как-то мне того... Стыдно.

- А другой работы у меня нет. Неужели ты думаешь, я бы тут горло драл за сентавки, если бы мне дали работу! Ха!

Голев снова почувствовал себя идиотом, у которого еще несколько часов назад были работа, зарплата, жилье и даже сбережения.

- Знаешь, - сказал вдруг Вовчик, - работы у меня нет, зато есть развлечение. Мне тут русские туристы попались, добрые до жути. Жрачки купили, денег дали, и еще экскурсию подарили за три тыщи эскудо. Нам, говорят, все равно расхотелось тащиться, мы лучше портвейн поедем пить, в Опорто. Вот, экскурсия на двух человек в Обидос и Алкобасу. Три тыщи эскудо.

- Сам съезди, - посоветовал Голев и получил в ответ выразительнейший взгляд.

- Мне работать надо. Место здесь дорогое, тутошние нищие только и ждут, что мы с Синим куда-нибудь сдвинемся. Синего-то они боятся, брезговают им. Заразиться боятся. А я не боюсь. Это у него незаразное, он мне рассказывал и даже справку показал. Да и на кой... сдалась мне эта сраная экскурсия? Я пионер, что ли, на экскурсии ездить?

- А я пионер? - зачем-то спросил Голев.

- А ты съезди, развейся, - серьезно сказал Вовчик и шлепнул по ладони Голева сложенной вчетверо розовой бумажкой. - Все уплочено, сбор завтра в два часа, у Помбаля. Или, знаешь, - у Вовчика вдруг загорелись глаза, - ты ее толкни там, у Помбаля, а бабки пополам. Идет?

- Ну давай, - неуверенно сказал Голев, а Вовчик прочистил горло и заорал:

- Живет моя отрада в высоком терему-у! - Потом серьезно сказал: - Почитать бы чего на родном... У тебя нету? Я, знаешь, как много раньше читал...

Голев открыл рюкзак и достал сиреневую книжку Цвейга.

- Детектив? - осведомился Вовчик, хватая Цвейга грязными пальцами.

- Не совсем, - честно сказал Голев, - но тоже неплохо. Может, понравится...

Маркиз Помбаль, как прежде, грозно стоял на постаменте рядышком с причесанным львом. Вокруг памятника кружили машины и автобусы, водители и пассажиры мчались по неведомым Голеву делам. Как он завидовал им, рабочим и праздным, добрым и скверным, богатым и бедным, - ведь каждого из тех, кто сидел в этих машинах и автобусах, ждали дом, семья, спокойный сон и приятное чувство защищенности. Голев чувствовал себя смятой бумажкой на ветру, случайно залетевшей в капкан птицей, голодным усталым зверем - кем угодно, только не человеком. Сейчас он будто прозрел, смог переключить канал и увидеть себя на экране: глупого неудачника, бросившего семью и кинувшегося в погоню за счастьем, которое с самого начало было химерой. Как все это получилось? Почему?

Постаревший за одну ночь, хмурый и небритый, Голев меньше всего похож был на пресыщенного туриста, поэтому гиды, курившие возле пыльных автобусов, посмотрели сквозь него и очень удивились, когда он протянул им оплаченный билет.

- У вас экскурсия на двоих, - подозрительно сказала гидша с неолитической фигурой и собачьим наклоном головы.

Голев хотел сказать, что он отказывается от поездки и хочет вернуть деньги, как вдруг случайно, боковым зрением увидел плакат, приклеенный на борту автобуса. Слова застряли у него в глотке - на плакате была Танька! То есть понятно, что это была не Танька, а какая-то другая блондинка, к тому же давно умершая - судя по старомодной пышной прическе, медальону с тамплиерским крестом на груди и древним кружевам, облегающим худенькие плечи.