Братья вышли на террасу. Во время разговора Ричард Федорович прежде всего упомянул о несчастья, поразившем брата, а именно об исчезновении его дочери.

— Да, это было для меня ужасным ударом, и этим я обязан исключительно непростительной небрежности моей бывшей жены. Кстати, должен сказать тебе, что я развелся с ней. Ксения Александровна бросила детей на руки немки-бонны и позволила им по целым дням бегать одним; и вот результат — Ольга исчезла.

— А по какой же причине ты развелся с Ксенией Александровной? Впрочем, ты, может быть, сочтешь мой вопрос нескромным?

— Нисколько! Только я полагаю, что для тебя не будет интересен рассказ о наших супружеских скандалах. Видишь ли, со времени исчезновения Ольги, характер Ксении Александровны сделался положительно невыносимым: вместо того, чтобы осознать свою вину и со смирением переносить все последствия своего недосмотра, она бесновалась, как сумасшедшая и винила всех в случившемся несчастьи. Затем она возненавидела нашего приемного сына, прелестного мальчугана, которого нам подбросили и которого она сама пожелала оставить у себя. Она как бы мстила ему за то, что пропал не он, а ее собственная дочь! Просто даже смешно!.. Затем, когда я выиграл семьдесят пять тысяч и, устроившись прилично, стал делать у себя приемы, всякий раз, как к нам кто-нибудь приходил, она принимала вид Ниобеи. Этим она положительно расстраивала мне нервы… Наконец, мы расстались и я принял даже на себя вину, так как вовсе не расположен снова жениться: подобную глупость не делают дважды! — со смехом закончил Иван Федорович.

— Где же теперь проживает Ксения Александровна?

— От меня она уехала в Москву. Больше я ничего не знаю о ней. Но почему ты спрашиваешь меня об этом? Не думаешь ли ты навестить ее? — насмешливо спросил Иван Федорович. — Я положительно не советую тебе искать с ней встречи. Она очень подурнела; у нее масса седых волос, и, кроме того, она немного тронулась умом… Брр!

— Я никогда не интересовался красотой твоей жены, но я глубоко уважаю и жалею ее, — холодно ответил Ричард Федорович.

Ричард переменил разговор, а потом скоро уехал, сославшись на усталость. Два дня спустя, он уехал в Москву и без труда нашел адрес Леона Леоновича.

К большому его удивлению, ему открыл дверь Иосиф, который, узнав его, точно застыл от удивления.

— Что ты смотришь на меня, точно я какой-то выходец с того света? Ксения Александровна дома? — с улыбкой спросил Ричард Федорович.

— Дома, дома! Барыня только что вернулась. Я сейчас побегу доложить ей… Боже мой! Как барыня-то будет довольна!.. Если бы вы знали, Ричард Федорович, как я рад, что вы вернулись, — восторженно говорил Иосиф, так как он сохранил очень приятное воспоминание о щедрых чаевых Ричарда.

— Спасибо тебе, что сохранил обо мне такую добрую память. Доложи же скорее барыне; только не называй меня, а просто скажи, что приехал ее старый знакомый.

Ксения сидела в своей комнате. Тихая и спокойная жизнь, какую она вела в доме приемного, отца, благотворно действовала на ее душу и здоровье. К ней вернулись ее нежная красота и свежий цвет лица, и только горькая складка у рта и глубоко меланхоличный взгляд выдавали неизлечимую грусть, терзавшую ее душу.

Таинственный доклад Иосифа нисколько не заинтересовал, а только удивил молодую женщину, и она равнодушно вышла в гостиную. При виде же посетителя, в сильном волнении шедшего навстречу, Ксения Александровна вскрикнула и протянула обе руки.

— Ричард!.. Это вы, мой друг и благодетель!.. О, как я счастлива снова видеть вас! — вскричала она с блестящим взором.

Ричард Федорович страстно поцеловал ее руки.