Ричард Федорович страстно поцеловал ее руки. Затем, усадив ее на кресло и сев с ней рядом, он нежно сказал:

— Не заставляйте меня краснеть, преувеличивая ничтожные услуги, которые мне удалось оказать вам! Если же вы действительно считаете меня своим другом, расскажите мне все, что произошло здесь со времени моего отъезда: подробности несчастья, поразившего вас, и причины вашего развода с Иваном.

Ксения Александровна побледнела и слезы брызнули из ее глаз, но поборов себя, она подробно рассказала про исчезновение дочери, про свои бесплодные поиски и про возобновленные потом поиски своего приемного отца.

— О! Если бы вы знали, как очаровательна была моя бедная девочка! — вскричала она, подбегая к столу, на котором стоял портрет Ольги.

Подавая портрет Ричарду, Ксения Александровна прибавила голосом, прерывающимся от судорожных рыданий:

— И я не знаю даже, жива она или умерла.

Глубоко взволнованный, с влажными глазами, смотрел Ричард Федорович на очаровательное маленькое личико исчезнувшего ребенка. Он не сказал ни слова, но крепкое пожатие руки и нервное дрожание губ лучше всяких слов доказывали, как он сочувствует Ксении в ее несчастье.

Желая отвлечь Ксению Александровну от ее горя, Ричард Федорович мало-помалу перевел разговор на развод.

На лице молодой женщины тотчас же появилось выражение ненависти и презрения, и глаза вспыхнули гневом. Дрожа от негодования, она рассказала про позорную комедию, которую разыграли, эксплуатируя ее неопытность и добрые чувства, про смешное положение, в какое поставили ее, заставив усыновить незаконного сына мужа, и как, наконец, не довольствуясь этим, Иван осмелился упрекать ее в том, что она жалеет пропавшую дочь, считая ее жалость смешным преувеличением. В заключение, она описала случай, благодаря которому в ее руки попало письмо Юлии, открывшее ей истину.

Пока эта речь бурным потоком лилась из уст взволнованной молодой женщины, бледное лицо Ричарда Федоровича покрывалось темным румянцем.

— Я вполне понимаю, что вы желали избавиться от такого недостойного и презренного мужа, как мой братец, — сказал он после минутного молчания. — Как горько сожалею я, что столько лет пробыл в отсутствии! Если бы я был здесь, многое произошло бы совершенно иначе.

С этого дня Ричард сделался ежедневным гостем в доме. Леон Леонович так же хорошо принимал его, как и Ксения Александровна, так как Ричард скоро приобрел доверие и уважение старика, и между ними установилась искренняя симпатия.

Так же скоро возродилась и могучая любовь Ричарда Федоровича к Ксении. В его серьезной и глубокой душе чувства были прочны. Предмет же своей вечно подавляемой страсти он нашел теперь свободным и окруженным ореолом незаслуженного несчастья, что делало ее для него еще дороже.

Недели три спустя, однажды вечером, когда молодые люди сидели одни, Ричард Федорович произнес решительное слово, прося молодую женщину сделаться спутницей его жизни, так как она теперь была свободна.

Бледная и сильно взволнованная, Ксения подняла на него глаза.

— Ричард! Вы хотите жениться на мне, несчастной, разбитой душой и телом?

— Я вас люблю, Ксения, и силой моей любви излечу вас! Новым счастьем я заставлю позабыть ваше несчастье.

— Нет, Ричард! Я не могу забыть, и для меня не существует больше счастья. Вы поймете чувство, которое заставляет меня дрожать при виде каждой нищенки-девочки, просящей милостыню под моим окном. В каждой такой бедной девочке в грязных отрепьях я с тоской стараюсь разглядеть черты лица моей дорогой дочери. Иногда пища останавливается у меня в горле или я просыпаюсь, обливаясь холодным потом, при ужасной мысли, что, может быть, в эту самую минуту моя бедная Ольга умирает от голода, блуждает, лишенная крова, вымаливая корку хлеба, что она беззащитна, отдана во власть чужих людей.