К замку подъехали вечером. Октябрьское небо недовольно хмурилось, гоняло из края в край тучи, грозило разразиться дождем.

Навстречу к ним вышел Василий — могучий рослый парень лет двадцати пяти, в синем берете и кожаной куртке. На крыльцо, приделанное к громадному кузову военной машины, оборудованной здесь под жилье, высыпала вся команда, человек восемь. Василий пригласил гостей в вагон, где был накрыт стол с угощением. Здесь узнали, что родные братья Олег и Василий в частную охрану перешли из московской милиции, где служили в одном отделении.

Пили вино, коньяк, но пили понемногу — Василий боялся латышей, которые за пьянство уволили уж не одного бойца.

Олег спрашивал:

— Сколько они вам платят?

— Жадные, мерзавцы! Сами деньги гребут лопатой, а нам отстегивают гроши. Я как начальник получаю пятьсот долларов в месяц, а ребята — по триста.

— А домой отпускают?

— Нет, живем безвыездно.

— Ну и дураки! Я получаю три тысячи в месяц, а мои ребята по две.

— Ну–ну! Не треплись.

— Ей–те крест! На, посмотри. Вчера за прошлый месяц получил.

Вынул из кармана пачку долларов.

Саша сказала:

— Переходите к нам в бригаду. Оплата такая же, как и у юриста. Ну, решайте. Вас тут девять — всех и возьмем.

— А что это за бригада?

— Объясню позже. Свяжусь со своим начальником и, если он согласится, тогда и расскажу, что это за бригада.

Качалин улыбнулся, — ну и девка! Впрочем, подумал: «А хорошо бы таких ребят захороводить. Деньги у нас есть; пусть уж лучше народу служат, чем этим хищникам». И еще подумал: «Деньги–то мы у латышей отнимем — из них и платить будем».

Сказал ребятам:

— Дело у нас простое: молодых парней учить меткой стрельбе, разным приемам борьбы.

— А–а–а, все ясно. Вы из тех, которые на мотоциклах. Приезжал тут один, наверное, из ваших. Отряд у них «черные ястребы» называется. Говорил, что много у них бойцов, что будто бы и весь край наш партизанским скоро будет. Пошли бы мы в эти отряды, да нам деньги нужны. У нас семьи, отцы–матери, а вон у Николая жена и двое детей, у Дениса девочка недавно родилась.

— Да какие же это деньги? — подливала масла в огонь Александра. — Я вот девица, а в отряде мне вон сколько платят…

Вынула из куртки толстую пачку долларов, — недавно ей Качалин дал, — бросила на стол.

— Вот это деньги. А вы крохи со стола этих жалких латышей клюете, — и рады. Помнили бы хоть и о том, что вы русские. Полководец Суворов, когда его солдаты взяли крепость Измаил, воскликнул: «Мы русские — какой восторг!..» А вы тут двух пигмеев караулите. Да кому нужны эти латышские жулики, вся доблесть которых в том и состоит, что где–то русские деньги украли и акции Газпрома на них купили. Да газ–то этот наши русские люди на далеком ледяном Ямале добывают!..

Глаза Василия — темные и круглые, как у совы, воспламенились, он с восторгом смотрел на сидевшую против него Александру, щеки его покрывались румянцем. И Денис, и Николай, и все остальные ребята не отрывали глаз от нее. Всех заражала ее страстность и убежденность, гордость за свою национальность, которую теперь унижали с экрана телевизора. Помнят они, как похожая на раздавленную жабу образина что–то шамкала толстыми губами, а потом назвала русских свиньями, а диктор бородатый с носом хищной птицы и с грузинской фамилией бросил им с экрана оскорбление, назвав Россию «страной дураков» — все это они сейчас вспомнили, и у них под сердцем закипела обида и желание что–то делать, как–то отомстить этим нелюдям.