— А что вы экспортируете?

— Великое множество товаров. Пятнадцать процентов нашего экспорта приходится на сыры и молочные продукты, десять — на тюльпаны, еще десять — на прочие цветы. С другой стороны, мы великие мастера в строительстве дамб и портов. Поэтому наши инженеры и наше оборудование востребованы во всем мире. Естественно, мы экспортируем суда и баржи. И электротовары: одна только фирма «Филипс» приносит десять процентов доходов от наших продаж за границу. Развивается машиностроение. Страны, недавно ставшие независимыми, например, Пакистан и Индонезия, хотят получить новую технику и обращаются к нам. Но вот с текстилем дело обстоит неважно: в Индонезии большую часть рынка занимают японцы, в Европе — англичане. Но в целом, повторяю, мы довольны.

— И у вас тем больше поводов быть довольными, что в тысяча девятьсот сорок пятом ваши проблемы казались неразрешимыми. Вы были оккупированы на девять месяцев дольше, чем другие страны. Весь центр Роттердама лежал в руинах. У вас угнали весь скот. Кроме того, в тысяча девятьсот сорок девятом вы предоставили независимость Индонезии, что могло нанести сильный удар по вашей стране. Ваше чудесное возрождение вызывает у нас искреннее восхищение.

— А я открыл вам наши секреты. Работа, простой образ жизни, доброе согласие, внимание к мелочам, пунктуальность — вот на чем основано наше «чудо». Но в Голландии никогда нельзя успокаиваться на достигнутом. Ситуация может быстро ухудшиться. Половина нашего национального дохода идет от экспорта. Это ставит нас в зависимость от решений зарубежных партнеров. Мы нуждаемся в свободном обмене. Впрочем, если придут скверные времена, они не застанут нас врасплох, потому что мы умеем откладывать на черный день. Вам не кажется, что относительная экономия — это великая сила?

— Кажется, — отвечаю я, — но на практике я не проверял.

Возвращаясь в свой «Отель Дес Индес», я вижу, что все деревья украшены оранжевыми шарами. Дело в том, что город готовится к визиту императора Эфиопии, а всеми любимая и уважаемая Оранская династия по-прежнему остается символом страны. Во время оккупации она вдохновляла бойцов Сопротивления. Голландцы носили в петлице оранжевые цветы и почтительно салютовали, когда на перекрестках, между красным и зеленым, вспыхивал оранжевый сигнал светофора. Народ нуждается в символах.

Роттердам — Люди моря

На море голландцы скорее позволят взорвать свой корабль, чем спустят его флаг, а их географические открытия впечатляют не меньше, чем их сражения.

На одной из площадей Роттердама, перед новым зданием, простым и функциональным, черный великан с разверстой грудной клеткой, из которой вырвано сердце, в отчаянии воздевает к небу гигантские руки. Это «Разрушенный город», монумент работы скульптора Цадкина, его воздвигли в память об ужасном дне 14 мая 1940 года, когда после налета пятисот немецких пикирующих бомбардировщиков сгорели двадцать четыре тысячи жилых домов и шесть тысяч общественных зданий и особняков, и центр города был стерт с лица земли.

Человек с Вырванным Сердцем напоминает о вчерашнем дне города и оплакивает его; сегодняшний город устремлен в будущее. Жители Роттердама, вынужденные начинать все с нуля, оказались в положении пионеров американского Дикого Запада. Они так славно потрудились, что сегодня грузооборот порта превышает довоенный. Им пришлось заново организовывать движение в городе, и они справились с этой задачей. Ныне в Роттердаме множество туннелей и скоростных магистралей, а в центре появился квартал больших магазинов. Для того чтобы люди могли свободно по ним ходить, въезд автомобилей на торговые улицы, вымощенные плиткой и засаженные цветами, запрещен. Машины, доставляющие товар, подъезжают только к задним дверям лавок. Во время дождя покупатели могут спрятаться под навесами-«маркизами», протянувшимися от одной витрины к другой, или в крытых переходах через улицу.