Она проворно схватила его бумажник из крокодиловой кожи и вытащила купюру в двадцать долларов, оставив пачку в пять сотен на месте.

– Я не намерена возвращаться пешком, – сказала она. – Кстати, оставьте завтра утром свой «тандерберд» на стоянке Ральф по бульвару Сансет. В «бардачок» положите тысячу долларов. Мне на машину. И не забудьте об этом.

У Джина промелькнул луч надежды.

– Ирэн, – застенчиво предложил он, – я могу дать вам сто тысяч долларов. Вы молоды и красивы, вы заслуживаете лучшего, чем полная опасности жизнь...

Увидев выражение лица женщины, он не договорил фразу.

– Замолчите, – сказала она. – Вы подлец. А потом вы предложите мне переспать с вами, не так ли? До свидания и не забудьте все, что я вам сказала...

Хлопнув дверцей, Ирэн вышла из машины. Джин увидел, как она заходит в кафетерий. Его руки распухали на глазах. Он думал о том, как теперь добраться домой. Он скользнул за руль и попытался худо-бедно управлять автомобилем.

На вилле было темно. Джойс с друзьями уехала в Палм-Спрингс. Джин зашел, включил весь свет и бросился на постель. У него кружилась голова. Он был на пределе.

Он торопливо набрал на диске номер своего врача. Автоответчик сообщил, что его не будет дома до двух часов. Уехал в Лонг Бич по срочному вызову. Джин доковылял до аптечки, проглотил три таблетки транквилизатора и вернулся в гостиную. Он чувствовал себя покинутым и обескураженным. Он, который еще месяц назад был самым могущественным человеком в Голливуде.

Он вдруг подумал о Дайане Миллер. Они не встречались с самого момента покушения. Сегодня у нее был выходной. Наверное, она у себя. Джин быстро набрал ее номер.

Джин почувствовал прилив идиотского веселья, когда услышал голос негритянки.

– Это Джин, – сказал он.

– Что тебе нужно?

Он почувствовал в голосе Дайаны страх и поспешил ее успокоить.

– Ты же знаешь, что я влюблен в тебя, – сказал он деланно шутливым тоном.

Негритянка обычно смеялась в ответ, и они флиртовали по телефону, возбуждая друг друга до тех пор, пока один из них не брал машину и не присоединялся к другому. Но на этот раз Дайана, помолчав несколько секунд, сказала непривычно холодным голосом:

– Я не могу с тобой встретиться на днях. У меня очень много дел.

– Я не имею в виду дни, – отрезал Джин. – Я говорю о ночах. О сегодняшней, например.

Перед ним вдруг возникли бронзовое тело Дайаны и ее твердые бедра. Боль в пальцах улетучилась. Лежа на спине, он почувствовал страшное желание. Будто, кроме Дайаны, в мире не было женщин.

– Приезжай, – попросил он. – Непременно.

– Я не могу. Я предпочла бы не видеться с тобой несколько дней.

Джина Ширака охватила слепая ярость. Эта гнилая история испортила ему самые изысканные наслаждения.

– Я имею в виду только это, – выругался он. – Я хочу тебя.

– В Голливуде полно девиц. У тебя много среди них знакомых.

– Но я хочу тебя.

– Нет!

Она уже кричала. Он постарался взять себя в руки и заявил:

– Даю тысячу долларов наличными, как только приедешь. Слышишь?

Она повесила трубку.

Джин с минуту подержал телефонный аппарат в руках. Затем включил телевизор и постарался ни о чем не думать. Его руки снова начали болеть, как под пыткой.

Будущее все больше покрывалось мраком.

Это совсем не мешало Сью Скала обнимать Малко с таким пылом, словно они танцевали аргентинское танго, истекающее сердечной мукой.

– О чем вы думаете? – шепнула она ему на ушко.