Нейт подумал, что нужно наилучшим образом воспользоваться этой возможностью. Нечасто попадаются богатые напарники. Возможно, ему удастся с ним подружиться и стать его наставником, уговорить его убедить его отца профинансировать фильм, который Нейт пытался протолкнуть вместе с другим неудавшимся актером, Харли Уилксом.

Копы часто называли свои патрульные машины «катерами» из-за опознавательных номеров на передних дверцах и крыше. Опознавательные номера наносились, чтобы каждый автомобиль можно было легко определить с полицейского вертолета, который именовали не иначе как «авиация». Они только-только погрузились в свой «катер» и начали патрулировать улицы, что всегда нравилось Нейту независимо от смены, когда нетерпеливый новобранец, ехавший на пассажирском сиденье, повернул голову направо и сказал:

— Похоже на пятьдесят один-пятьдесят, — имея в виду раздел Акта о социальном обеспечении, относящийся к душевнобольным.

Тот парень действительно был самым настоящим сумасшедшим — одним из бездомных, слонявшихся по Голливудскому бульвару. Он относился к тому типу бродяг, которые заходили в сувенирные лавки и видеосалоны для взрослых, приставали к продавцам уличных киосков, отказываясь уходить, пока им не давали немного мелочи, не выкидывали на улицу или не вызывали полицию.

В полиции его звали Неприкасаемый Эл, потому что он свободно шатался по улицам, постоянно получая предупреждения от копов, но никогда не попадая за решетку. Эл умел избегать арестов в сто раз лучше, чем Тедди Тромбон. Этим вечером он находился в отвратительном настроении, кричал на туристов, не давая им пройти по Аллее Славы.

— Это Эл, — сказал Нейт. — Он неприкасаемый. Просто скажи, чтобы он убрался с улицы. Он уйдет, если настроен не слишком агрессивно.

Нейт Голливуд остановил черно-белый патрульный автомобиль за углом на Лас-Пальмас-авеню, и Уэсли Драбб, желая продемонстрировать старшему напарнику свою смелость и решительность, вышел из машины, преградил путь Элу и сказал:

— Убирайся с этой улицы! Давай, пошевеливайся, ты нарушаешь порядок.

Неприкасаемый Эл, который был пьян, а потому действительно настроен очень воинственно, ответил:

— Пошел ты на хрен, молокосос.

Ошарашенный Драбб оглянулся на Нейта, который стоял, опершись локтями на крышу машины, и качал головой, зная, что произойдет дальше.

— У него сегодня неудачный день, — сказал Нейт. — Он даже не причесал волосы в носу.

— Мы не обязаны это терпеть, — сказал Уэсли Нейту. Потом повернулся к Элу и пригрозил: — Мы этого не потерпим.

Но им пришлось стерпеть. Эл всегда добивался своего. Как только Уэсли Драбб натянул резиновые перчатки и шагнул вперед, положив руку на костлявое плечо сумасшедшего, старый козел зажмурился, состроил гримасу, закряхтел, присел и дал залп.

Звук был таким громким и отвратительным, что Драбб отпрыгнул на метр, едва не задохнувшись от едкого зловония.

— Он гадит! — не веря своим глазам, закричал Уэсли. — Он гадит в штаны!

— Не знаю, как ему удается испражняться вот так, по заказу, — сказал Нейт. — У него редкий дар. Своего рода абсолютное оружие против сил правопорядка и правосудия.

— Вот здорово! — воскликнул молодой коп. — Он гадит! Класс!

— Хватит, Уэсли, — сказал Нейт Голливуд. — Поехали по своим делам и оставим Эла заканчивать свои.

— Хренов молокосос, — сказал Неприкасаемый Эл, когда полицейская машина быстро отъехала от обочины.

Пока Неприкасаемый Эл заканчивал свои дела, на Нормандия-авеню происходило необычное ограбление ювелирного магазина, принадлежавшего тайскому предпринимателю, который владел также двумя ресторанами.