За фигурным стеклом двери он увидел тень. Звякнула ручка.

– Когда пересмотр? – войдя, спросила Сара. – Мы готовы.

– Не сегодня. Совет сегодня рано разошелся по домам.

– Совет? Совет директоров?! Я думала, мы имеем дело с Бюджетной комиссией.

– Нет. Хатч отказался выносить дело на комиссию. Мне ничего не остается, как самому идти на Совет.

– Я к этому не готова.

– Перестань трястись от страха. Ты готова, и – зная тебя – я утверждаю, что ты абсолютно готова. И ты можешь подготовить и меня.

– Но я даже не представляю, кто там сидит.

– А я их видел. Въедливы как черти. Они именно такие, какими ты можешь представить себе трех магнатов мирового масштаба, губернатора в отставке и двух нобелевских лауреатов. – Он улыбнулся. – Извини, что я тебя запугиваю. Я просто побуждаю тебя быть лучше, чем ты есть на самом деле. Скажи, что мне надо говорить, чтобы произвести на них впечатление.

– Есть, сэр. – Она небрежно отдала ему честь. – Мне надо надеть новое платье? Сделать прическу?

– Ты только представь материалы. Я сам буду иметь с ними дело.

– Слава Богу!

– Ты вполне можешь положиться на меня. – Он откинулся назад, следя за тем, чтобы эта старая развалюха – его стул – не упала. Он будет рад – и он это заслужил – завести себе приличную мебель. Очень характерно для Хатча: ему нравилось демонстрировать, сколь нетребовательны его сотрудники – тесные кабинеты, самая скверная мебель во всей клинике. Даже у временно проходивших курс интернов рабочие места и то лучше.

– Ты кажешься до смешного счастливым. – Так оно и есть. Это дает мне прекрасную возможность стать главой клиники. Если Совет начнет диктовать Хатчу свои условия, ему придется уйти. Подозреваю, что на Совете об этом уже поговаривают.

– Том, ты опять мною пользуешься.

– Потому что ты очень полезна, любимая.

Она рассмеялась, покачав головой. Тому не понравилось, что она так ставит вопрос. Действовать в целях достижения взаимной выгоды отнюдь не значит использовать кого-то в своих интересах, что бы там она ни имела в виду.

– Я спасаю твою карьеру.

– Чтобы подстегнуть свою собственную.

Это было нечестно. Он почувствовал себя задетым.

– Я стремлюсь к тому, что нужно нам обоим, Сара. Важно это – и только это.

Глаза ее были закрыты, словно она испытывала боль.

– Просто мне не нравится в тебе эта черта. Она меня пугает. Мне не хочется думать, что ты идешь по головам других людей.

– Тогда обманывай себя. Я ничего не имею против.

– Том, я думаю, меня пугает то, что я тебя так люблю. Я чувствую себя такой уязвимой.

Ему захотелось обнять ее, как-то успокоить, но их разделял стол. Они сидели молча, не двигаясь.

– А что, если тебе это не удастся? – спросила она внезапно осевшим голосом.

– А что, если ты возьмешь себя в руки?

Она потянулась рукой к столу между ними. Она наверняка хотела, чтобы он ее обнял, он видел блеск слез в ее глазах.

– Нам обоим есть что терять. Ты превращаешь это в вопрос жизни и смерти.

– Так было всегда. Я просто пытаюсь использовать ситуацию к общей нашей выгоде.

– Именно эту черту я в тебе и не выношу! Ты используешь все подряд. Меня. Даже себя. Иногда я вижу тебя таким... таким чужим, страшным.