Он покачал головой, отчего ее сердце полностью остановилось.

 — Нет. Ты сможешь развязаться сама. Я воспользуюсь только шелковыми шарфами, чтобы привязать твои руки к изголовью. Но узлы будут настолько свободными, что ты сможешь выскользнуть из них, когда почувствуешь необходимость.

 Облегчение заставило ее перевести дыхание. Она посмотрела на него и вспомнила, что Оливер делал для нее, чтобы она достигла оргазма на заднем сиденье фургона, каким самоотверженным он был.

 Так что, если он хотел этой игры в рабство, она могла попробовать. Ранее он не причинял ей боли. Нет причин, по которой бы начал сейчас. Медленно Урсула кивнула, молясь, что не совершает худшую ошибку в своей жизни.

 — Да.

 Оливер притянул ее к себе и крепко обнял.

 — Детка, спасибо. Ты не пожалеешь!

 Затем он накрыл ее рот своим, обжигая страстным поцелуем. В этот раз он был другим: более страстный, дикий и неприрученный. Правильное ли решение она приняла? Но у нее не было времени размышлять дальше: поцелуй Оливера унес ее в страну желания. Все сенсорный рецепторы в ее теле включились, словно Оливер щелкнул выключателем.

 Его горячее дыхание обжигало, язык погружался глубоко в нее, не оставляя ни одного неисследованного уголка, а руки блуждали по телу, зная, что не встретят сопротивления. Уверенно и решительно стянул с нее футболку через голову, обнажив ее кожу, которую приятно покалывало. Когда молния его куртки коснулась ее груди, она вскрикнула, заставив его мгновенно отстраниться.

 — Твоя куртка, — сказала Урсула. — Сними ее. Сними все.

 Оливер вскочил с кровати и сбросил с себя одежду. Урсула никогда не видела, чтобы кто-то раздевался с такой скоростью и грацией. Когда он встал перед ней в одних трусах, она облизнула губы, и ее взгляд переместился на очертания впечатляющего члена. Выпуклая голова выглядывала из-под резинки боксеров, слишком большая, чтобы ее могла вместить ткань, которая слишком натянулась и не могла ничего скрыть.

 Мне нравится, как ты на меня смотришь, — заявил он.

 — И как же я на тебя смотрю?

 Он тихо зарычал.

 — С голодом.

 Прежде чем она успела ответить, он стянул с нее джинсы, оставив Урсула в одних трусиках. Но вместо того чтобы вновь присоединиться к ней в кровати, он развернулся к комоду за спиной и выдвинул верхний ящик. Затем начал в нем копаться.

 — Что ты делаешь?

 Он повернулся к ней, и она увидела в его руках практически прозрачный пеньюар. Оливер бросил его ей.

 — Надень. Думаю, тебе идет красное.

 Она взяла тонкую ткань, которая ничего не скрывала и натянула ее через голову. Пеньюар оказался на удивление мягким. Но надев его, поняла, что ткани в районе груди нет. Урсула чувствовала себя скандально в этом наряде и собиралась снять, но заметила взгляд Оливера — в его глазах горело необузданное желание.

 — Ты прекрасна, — прошептал он, и восхищенный блеск в его глазах заставил ее сердце забиться быстрее. В то же время ее соски превратились в маленькие розовые бутоны, и Урсула почувствовала, как между ног появляется влага.

 Она медленно опустилась обратно на матрас, сознавая, что преподносит себя на блюдечке с голубой каемочкой. Внезапно она ощутила власть. Ощутила себя главной, той, кто дергает за ниточки. Урсула облизнула губы.

 — Черт, детка! — выругался Оливер и рывком открыл второй ящик комода, вытаскивая пару шелковых шарфов, прежде чем подойти к кровати и присоединиться к ней.

 Он оседлал ее талию, затем наклонился так, что его стержень коснулся ее живота.

 — Вытяни руки над головой.