В сопровождении носильщика с ее багажом Кит проводил Пат до экипажа, который предварительно нанял на Ватерлоо-роуд. Пока они не пересекли мост Ватерлоо и не выбрались на Странд, он не произнес ни слова.

– Прежде чем я задам неизбежные вопросы, ты согласна сегодня составить мне компанию на обеде у Нигела и Мюриэль Сигрейв? Я встретил Нигела вчера вечером, и он рассказал, что его дом назван в честь замка из того романа.

– Вчера вечером? Но я думала, что, как ты сказал...

– Нигел вернулся из сельского дома раньше, чем предполагал. Мюриэль при нем не было, хотя она обещала присоединиться сегодня. Ну так как, моя дорогая? Обед?

– С удовольствием, Кит! В какое время?

– Скажем, между семью и половиной восьмого. Нигел предложил прислать за нами экипаж, и, если ты согласна, он будет к нашим услугам. Но я подумал, что, может, ты предпочтешь свой экипаж, чтобы не усложнять ситуацию?

– О да! Кит, после того, что в пятницу вечером случилось на Девоншир-стрит, могу я надеяться, что дом со столь многозначительным именем не преподнесет нам никаких сюрпризов?

Даже Пат полагалось оставаться в неведении относительно сомнений Нигела, связанных с его брачными узами, из-за которых Нигела даже покинуло его отменное чувство юмора.

– Больше никаких пуль и вообще ничего подобного. Но ближе к часу ночи, когда семейный врач возвращался после визита к больному, какая-то неизвестная женщина, как привидение, мелькнула в зарослях.

– Кит, это «Удольфские тайны» или «Джейн Эйр»? Если твой друг Нигел держит жену-лунатичку где-то под замком...

– Чушь, моя дорогая! И если ты не против, не стоит даже и говорить о каких-то семейных неприятностях.

– Скажи мне, Кит, Нигел Сигрейв счастливый человек?

– Конечно. Он безумно счастливый человек.

– Ты даже не представляешь, как я рада это слышать! Где... где он бывает в сельской местности?

– Это место называется Боддингтон, в Кенте. Да и ты, как я предполагаю, ездила в Мортлейк советоваться с Дженни?

Пат вскинула руки.

– Куда бы ни ездила, с кем бы я ни советовалась, – вскричала она, – сейчас я получила у нее разрешение рассказать тебе всю историю, но это предполагает разрешение еще кое-кого. Но будешь ли ты так любезен ничего не спрашивать у меня до десяти часов? И в ту же минуту я смогу тебе все рассказать. Но сейчас и время не то, и атмосфера не та, и, главное, есть кое-что, о чем я боюсь тебе рассказывать. Я не кокетничаю, Кит. Я, скорее, презираю кокетство; но честно и искренне признаюсь, что боюсь это рассказывать!

– Я что, такое чудовище?

– Ты вовсе не чудовище. Если бы ты на самом деле был злым, раздражительным или бестолковым или если бы ничего для меня не значил, я бы немедля тебе все выложила. Но прошу тебя, можешь ли ты подождать до десяти часов? – взмолилась она. – Я всегда медлила кое-что рассказывать тебе. Но когда речь заходит о том, что мы называем прямыми действиями. Кит, я никогда не уклонялась и была столь же серьезна, как и ты. Разве не так?

– Очень хорошо, моя дорогая Цирцея. Значит, до десяти вечера! И предупреждаю тебя, ни секундой позже – или ты пожалеешь, что имеешь дело со мной, а не с Великим инквизитором Торквемадой. Пусть вокруг свистят пули, пусть в том проклятом месте таинственные женщины то и дело бросаются под колеса экипажей – пока не пробьет последний десятый удар, с этих губ не сорвется ни слова истины.

В этот час воскресного дня на улицах было не такое уж оживленное движение, и экипаж Пат беспрепятственно доставил ее к дому.