|
Обычно он всегда действовал так: в день серьезного предприятия застревал в таверне, где преувеличенно пил, щипал служанок и затевал потасовки. К вечеру он надоедал всем безмерно. Потом, погрузившись в опьянение, затихал, а прислуга с облегчением вздыхала. Убедившись, что за ним не следят, лже-пьяный потихоньку покидал заведение, более или менее удачно присваивал чужую собственность, потом так же незаметно возвращался обратно, где просыпался и вновь начинал буянить и пить, уже по-настоящему. Таким образом, и прислуга, и собутыльники оставались в уверенности, что несносный варвар торчал в кабаке безвылазно и, следовательно, не мог совершить ничего предосудительного за его порогом.
Сегодня Конан решил воспользоваться гостеприимством «Седой Совы» — местечка уютного, не слишком дорогого и известного тем, что вино в нем не очень разбавлено. Выбрав себе наиболее удобный стол — и от входа недалеко, и до стойки рукой подать — Конан изгнал из-за него взъерошенного школяра с подбитым глазом и заказал себе первый кувшин вина. — Здесь занято! — зарычал он, не поднимая головы, когда увидел перед собой ноги в ботфортах и края дорожной одежды. Пришелец не испугался, сел как ни в чем не бывало, напротив Конана, звякнул кольцами на ножнах узкого клинка и произнес женским голосом: — Я рада, что ты занял этот столик для нас двоих. — Зонара! — воскликнул Конан, вскинув голову. — Кром Великий! Тебя же казнили в Луксуре! — Жаль тебя разочаровывать, — промурлыкала женщина в мужском дорожном костюме. — Но я успела уйти, обчистив пирамиду. Казнили другую, менее удачливую. Это скучно. Скажи лучше, что ты делал сегодня возле дома Дорсети? — Гулял, — отрезал Конан мрачно. — Собираешься пошуровать там? Забудь, это слишком опасно. — Опаснее, чем в пирамидах? — В какой-то степени. — Зонара потянулась. Варвар не доверял ей, однако грациозное и сильное тело этой женщины, готовое выскочить из одежды, волновало его. Еще он недолюбливал таких женщин за то, что они знают о своих почти колдовских способностях и широко пользуются ими. — Хорошо, что ты еще не пьян, — сказала она, и в ее карих глазах запрыгали огненные змейки. — Скоро буду, — пообещал Конан. — Мне тебя не отговорить? — В смысле выпивки? — В смысле Дорсети, глупый. — А что тебе-то за интерес? — прямо спросил он. — Сама присмотрела себе этот домик? Скажи честно! — Честно? — Зонара улыбнулась, показав остренькие зубы. — Там нет ничего интересного. Поглядев на него серьезно, Зонара сказала: — Я ведь знаю, что тебе нужна Ремина, рабыня Дорсети. Ты работаешь на одного сумасшедшего герцога. Он ничего, но скорбен главой, по-моему. — Откуда тебе известно? — Я обратила внимание на его объявление. Но его слуга не принял меня всерьез. «Дамочка-следопыт! Умора!» — так сказал этот мерзкий недомерок. Тогда я стала за герцогом следить… и не я одна, но ты об этом уже знаешь. Я слышала ваш разговор этой ночью. Послушай, мне большая нужда в деньгах… Давай сделаем все вдвоем? Один ты не справишься. — Почему ты так считаешь? — Ты ведь не знаешь, в чем там дело. — А в чем может быть дело? — не понял ее Конан. Зонара поглядела на него с сомнением. — Все-таки ты дубина, — заявила она. — Пораскинь умишком! Почему Дорсети не продал Ремину герцогу? Ведь титулованный сумасброд мог заплатить хорошую сумму, совершенно не торгуясь. |
