— В чем дело, радость моя? — Голос Конана заставил девушек вздрогнуть, и они обернулись, на мгновение застыв от неожиданности.— Что случилось, я спрашиваю? Рога Нергала мне в печень, если у вашего дома уже не собралась толпа любопытных — вы так кричите, что на базарной площади слышно,— продолжил киммериец.

— Конан! Конан! — Служанки бросились к нему, не скрывая радости.— Этот мерзавец, порождение ехидны и шакала, он схватил нашу Замиру! Они затащили ее в паланкин и увезли, надо спасти ее! Он хочет ее к себе в наложницы…

— Ничего не понимаю.— Варвар развел руками.— Вы можете говорить по очереди — так, чтобы можно было разобрать ваши слова? А то стрекочете, словно рой цикад в жаркий полдень! Даже уши заложило, Кром свидетель…

— Тихо! — прикрикнула Денияра на служанок и поднялась с дивана.— Перестаньте стенать — слезами дело не выплачешь! Сейчас я тебе все расскажу.— Она взяла варвара за локоть, и тот почувствовал, что пальцы женщины чуть заметно дрожат.— Ой, а это что? — Она заметила ларец, который Конан вертел в руках, не зная, что с ним делать.— Какая красота! Неужели это мне, милый?

Ох уж эти женщины! Даже в те мгновения, когда, кажется, им совсем не должно быть никакого дела до чего-нибудь еще, они обязательно заметят красивую вещицу, да еще и позаботятся о том, чтобы выглядеть подобающим образом. Но их ведь не переделаешь — таким создали прекрасный пол боги!

— Да вот, хотел тебе подарить,— слегка смутился Конан,— но вижу, что не вовремя. Так что же все-таки произошло?

— Спасибо! — Крепкий поцелуй стал наградой киммерийцу.— Удивительно красивая шкатулка.— Денияра поставила ларчик на стол и лишь тогда начала рассказывать: — Замиру увидел как-то на рынке или на улице, не знаю уж где именно, советник правителя — чернобородый, помнишь? Тот, с которым ты имел дела…

Как не помнить! Это благодаря ему Конан едва унес ноги из дома лекаря, а уж о походе в поместье Горбатого Лиаренуса и вспоминать не хочется, хотя, благодарение Митре, в конце концов все обошлось благополучно, но могло ведь кончиться куда хуже — уж больно жуткими были эти темно-зеленые монстры… Чернобородый ублюдок надеялся сшибить лбами Лиаренуса и его, Конана,— это и без гадалки сказать можно. Да к тому же он так и не рассчитался за это, а ведь обещал, Нергалово отродье, пять чаш серебра!

— Придется мне все же заняться этим мерзавцем! — Конан стиснул зубы.— Так что он такое натворил?

— Прислал ко мне своего управляющего — лысого такого, не знаю, как его зовут. Тот предложил мне продать Замиру этому вельможе, но я, естественно, отказала. А теперь вот,— Денияра всхлипнула,— его люди похитили девушку, когда она с Мадиной шла с базара.

— Доигрался, сын шакала! — сжав кулаки, прорычал киммериец.— Клянусь Кромом, я заставлю его пожалеть о сделанном, чего бы это ни стоило! С ним и у меня кое-какие счеты остались! Плевать, что он большой вельможа, чернобородая гиена! Я ему паршивую бороденку в глотку засуну! Когда Замиру похитили?

— Недавно — около полудня.

— Что ж, до вечера времени еще много, успею хорошенько подготовиться. А потом надо будет наведаться в гости к этой смердящей куче ослиного дерьма — давненько я там не был.

Подготовиться действительно было нужно — Конану раз-другой пришлось побывать во дворце этого советника, и он хорошо представлял себе, как трудно туда проникнуть; да и внутри было отнюдь не безлюдно: охранников у чернобородого хватало. Конечно, они не бойцы — так себе, на одну руку троих даже и маловато, но числом могли все же задавить. Тут надо не только умение, а и придумать кое-какую хитрость.

Киммериец вышел на улицу и, продолжая на ходу размышлять о том, что предстоит ему сегодня вечером, зашагал по направлению к Пустыньке: там жил Ловкач Ши Шелам, к которому в трудных случаях всегда обращался варвар — эта хитрая лисья морда неизменно находила какое-нибудь решение.