Договорив, он решительно направился к заключенной.

– Эй, что ты делаешь? – закричала я.

– Ничего плохого, – отозвался он, и мои дальнейшие протесты игнорировал.

Подойдя к девушке, заключенный поставил кружку на пол. Выпрямившись, посмотрел на узницу и осторожно приподнял ее голову. Локоны, точнее сказать, теперь уже космы, упали на лицо. Он аккуратно заправил их за уши. Оттянул нижнее веко. Потом приложил палец к шее, подержал, снова отвел руку. Поднял кружку и, запрокинув голову девушки, влил немного воды ей в рот. Достал из кармана платок, намочил и провел по ее лицу. Поддержал своим телом так, чтобы она больше не висела на руках. Снова дал немного воды.

Я вдруг почувствовала, как меня что-то тянет вниз. Сопротивляться не получалось.

– Прекрати! – закричала я, полностью теряя контроль над собой. – Не надо! Я не хочу!

Перед глазами все поплыло, и я увидела непривычно близкий пол камеры. Грудь сдавило, будто под огромной тяжестью, горло горело, руки и спина сильно болели.

– Не хочу… – еле слышно прошептала я, с трудом шевеля губами.

– …Ты меня слышишь? – донесся откуда-то издалека мужской голос.

Нет, кажется, не издалека, он стоит совсем рядом. Даже вплотную. Именно это дает отдых моим рукам. Я хотела ответить, что слышу. Но голос снова перестал слушаться. А спустя еще секунду мне стало легко. Отступила боль и тяжесть, а пол и мужчина снова оказались где-то внизу.

– Фух! – облегченно выдохнула я. – Больше так не делай.

Заключенный резко вскинул голову.

– Ты опять там?!

По-моему, в его голосе прозвучала укоризна.

– А ты как думал? Полагаешь, это так просто – вернуть человека к жизни? Я уже две недели в таком состоянии. Для того чтобы полноценно меня оживить, нужен хороший лекарь, специальные микстуры, нормальные условия. А здесь ничего этого нет и не будет. Так что и пытаться бессмысленно. Поэтому давай договоримся впредь обходиться без таких фокусов. Идет?

– Не обещаю.

Впрочем, сейчас он, к моему облегчению, от девушки отошел. Огляделся, подыскивая себе место, подгреб к стене побольше соломы и уселся на нее, положив руки на колени. Развернувшись, выглянул в коридор, взъерошил волосы, задумался о чем-то, время от времени принимаясь массировать себе виски. Потом лег, заложил руки за голову и закрыл глаза.

Заключенный лежал практически неподвижно, только грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию, и я уже думала, что он заснул. Но он вдруг, не поднимая век, спросил:

– А ты когда-нибудь спишь?

– Нет. У меня нет такой потребности.

Он едва заметно кивнул головой, давая понять, что принимает к сведению.

– А выйти отсюда ты можешь?

– Могу, – похвасталась я. – Без тела, конечно. Иногда я так делаю. Просачиваюсь сквозь решетку, лечу наверх и немного гуляю. Смотрю на небо. На деревья. Летаю над окрестностями. Но только недалеко.

– Почему? – спросил он, открывая глаза. – Ты не можешь уйти далеко от своего тела?

– Могу, – возразила я. – Но только… боюсь. Боюсь не найти дорогу назад.