В последние годы он падал с ускорением. Репутация остроумца помутила его ум. Он гримасничал лицом, одеждой, и даже обнаженным жалким старческим телом. Заметно было, как он глупеет и пошлеет с каждым парадоксом. Настоящая — породистая и образованная — Англия давным-давно перестала им интересоваться. Тогда он стал выламываться, «валять дурака» для той галерки, которая в Англии зовется «mob», или еще презрительнее «rebel». Он не мог уже остановиться, объятый недержанием слов, в своем старческом скоморошестве. Парадокс превратился в его организме в «условный рефлекс».

Несколько дней назад он ездил в Россию, засыпая по дороге парадоксами, как старческим песком, пароходы, поезда, таможни, станции и ландшафты. Зачем ему Россия? Зачем он России? А, однако, идут день за днем, и по тридцати раз в день сажают Бернарда Шоу в автомобили и развозят его по всевозможным залам ВЦИК, БРЗЖУК, ТРПФТ, ВЕРЗЛ и так без конца.

И не знает, не понимает, не чувствует жалкий, утомленный, долговязый старец, как смешна и противна его усталая болтовня в дикой стране СССР.

Вся страна тяжело больна трудно излечимой болезнью, грязной болезнью, вроде подкожных вшей, проказы, рака, или белокровия. А он, Шоу, пляшет, свистит и гримасничает почти у предсмертного одра.

О! Как ужасен и противен вид старого шута, кривляющегося и лупящего себя по щекам, когда ноги его дрожат, голова седа, руки трясутся, по отвислой губе течет слюна, а голос нудно сипит… Тьфу!

Король-демократ и герой

16 августа сего года исполнилось ровно десять лет с той минуты, когда на трон Югославии — иными словами: соединенных Сербии, Хорватии и Словении — взошел король Александр I, славный потомок древнего рода Карагеоргиевича.

В тяжелые и страшные дни пришлось ему надеть корону: во дни, когда его стране грозила свирепая карательная экспедиция немцев и жестокая аннексия, во дни начала всемирной войны и первых успехов Германии.

С самого начала боев король Александр ни разу не покинул своей небольшой, но сплоченной его постоянным присутствием и общностью духа армии. Не было ни одного солдата, который не видел бы своего государя спокойно обходящим окопы во время канонады, пренебрегая защитными укрытиями. Вслед за королем шли югославские воины в движении на Корфу. И венцом его отваги и горячей преданности родине был, несомненно, приснопамятный Салоникский прорыв, который навсегда останется в военно-мировой истории как один из самых доблестных примеров.

В ту пору все настоящие мужчины, считая в их числе и стариков, и юношей, пошли на войну. Державе короля Александра I, оставшейся без оружия и без крепкой защиты, грозила тяжкая и злая участь, ибо одновременно над ее жизнью и независимостью висели три величайшие опасности: со стороны немцев, болгар и турок. Страна вопияла о помощи.

Настойчивая и упорная мысль Александра I о Салоникском прорыве не встречала ни малейшей поддержки среди веских военных авторитетов — среди высших командиров Франции, Англии и России. Ее считали фееричной и невыполнимой. И вот, на последнем вечернем генеральном заседании, услышав в десятый раз о невозможности прорваться, король-герой сказал, со своим, как всегда приветливым взором, своим негромким, ласковым голосом приблизительно следующее:

— Да, господа, вы, может быть, и, правы. Вероятнее всего — вы даже совершенно правы. За вами опыт, военная наука и мудрое благоразумие. Но должен вас уведомить: мною уже отдан приказ моей армии выступить завтра ранним утром, и отменить этого приказа я теперь не могу.