— Ты помнишь, как поцеловалась в первый раз? — без обиняков спросила она.

Невольно вздрогнув от неожиданности, Микаэла все же ответила:

— Да, помню.

— И сколько же тебе тогда было лет? — Вопросы сыпались из уст Колин со скоростью пулеметной очереди.

— Двадцать пять.

— Двадцать пять! — В голосе Колин слышалось разочарование. — Но ты, верно, и раньше знала, как это делается?

— Нет, не знала. И надеюсь, ты тоже не знаешь, — не без лукавства ответила Микаэла.

— Да, не знаю, — вздохнула Колин. — Мы с Беки все гадали, как это происходит, не мешает ли нос. И приходится ли при поцелуях задерживать дыхание. — Она смущенно улыбнулась Микаэле. — В этом ведь нет ничего дурного?

— Дурного ничего нет, — быстро ответила Микаэла, — но девочке все же следует остерегаться. Мужчины, я хочу сказать — мальчики, порой ведут себя агрессивно и хотят от тебя больше того, что ты в этот момент хочешь им дать… — Она запнулась, не зная, в какие слова облечь свою мысль.

Колин глядела на нее выжидательно, но Микаэла не хотела продолжать разговор.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала наконец Колин растерянно. — Но это безразлично. Сейчас мне никого не хочется поцеловать. Кроме тебя. — Она обняла Микаэлу и вернулась к своей работе.

Микаэла еще несколько секунд смотрела на девочку, размышляя. Колин, конечно, находится на пороге зрелости, недаром же она начала интересоваться вещами, до которых ей раньше не было дела. Микаэла вынуждена была признаться себе, что непосредственность Колин вызывает у нее даже зависть.

Вечером Салли пришел к ним в гости. За ужином дети не переставали болтать о предстоящем празднике. Мэтью и Колин даже договорились в случае необходимости танцевать друг с другом, так как Ингрид уехала на несколько дней с семьей, в которой она работала.

Когда наступило время сна, дети ушли укладываться на ночь, благо после ремонта у них появилась отдельная комната, а значит, Салли не было необходимости немедленно покинуть дом. На прощание Колин мимоходом чмокнула его в щеку, быть может памятуя об утренней тренировке.

— В чем дело? — спросил Салли, как только они остались одни. — Ты чем-то расстроена?

— Да нет, что могло меня расстроить? — Микаэла старалась говорить как можно более равнодушно.

— Вот об этом я тебя и спрашиваю. За весь вечер ты ни разу даже не взглянула в мою сторону. Ты на меня обиделась?

— Нет, я не обиделась на тебя. — Микаэла энергично поставила свою чашку на стол. — Но понимаешь, — продолжала она более спокойным тоном, — мне бы хотелось пойти на этот праздник. А ты ни словом не обмолвился о том, чтобы мы пошли вместе.

— Да ведь я совсем не умею танцевать, — сообщил Салли как нечто само собой разумеющееся.

— В Бостоне, однако же, ты танцевал вальс.

— Да, вальс — это я могу. А вот здешние танцы мне не под силу.

— Нет ничего легче, я тебя сейчас научу. Смотри! — Микаэла вскочила со своего места, подобрала юбки, так что стали видны ее ноги до колен, и сделала несколько шагов. — Видел?

— Видеть-то видел, но лучше тебе показать еще раз, — признался Салли.

— Идем! — Она потянула его со стула. — Тебе надо просто попробовать!

Еще не отзвучали ее слова, как вдруг Салли прижался губами к ее рту. Крепко обхватив Микаэлу, он сделал несколько неуверенных шагов.

— Салли! Что ты делаешь? — отпрянула Микаэла.