— Все-таки когда у вас с ним начались интимные отношения? Еще в те дни, когда ты жила со мной?

— Да, — тихо ответила Катарин. — Я всегда флиртовала с ним, заигрывала, если хочешь, но я никогда с ним не спала. Клянусь, никогда прежде, вплоть до тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Это произошло сразу после того, как я купила дом в Коннектикуте.

Ник изо всех сил старался сохранять спокойствие. Он напрягся всем телом, но продолжал крепко держать себя в руках.

— Почему? Зачем? Ты же любила меня!

— Но я действительно была больше не в состоянии удерживать тебя, Ник. Видишь ли…

— Что?! — перебил он ее, широко раскрыв глаза от возмущения.

— Видишь ли, Ник, ты слишком хорошо знал меня, слишком многое тебе было известно обо мне, о моих проблемах и недостатках, о моем сумасшествии. Мне казалось, что я теряю тебя. Вот — единственное объяснение. Не знаю, насколько убедительно оно звучит.

Ник грустно покачал головой.

— Если любишь по-настоящему, то не боишься видеть недостатки и проблемы любимого тобой человека. Любовь не становится от этого меньше, Катарин.

— Теперь я сама это понимаю. А еще теперь я поняла, что в тот период моей жизни для меня была непереносима сама мысль о возможности новой потери. Я и так уже потеряла мать, которая умерла, потеряла отца и Райана, которых сама отстранила от себя. Я не могла смириться с возможной, нет, с казавшейся мне тогда вероятной потерей еще и тебя, Никки.

Ник, неотрывно смотревший на нее, не в силах отвести взгляд, решил копнуть еще глубже.

— Почему ты вышла замуж за Лазаруса?

— Я была беременна от него.

Лицо Катарин заметно напряглось, ее громадные глаза еще более расширились от непереносимой боли, которую она сейчас испытывала. Неожиданная догадка сверкнула в голове Ника, и он чуть слышно спросил:

— Ты забеременела от него еще тогда, когда жила со мной?

— Да. Прости меня, Никки.

— Почему ты была уверена, что это был его ребенок?

— У меня были на то основания. Если помнишь, то мы тогда не спали с тобой почти два месяца. А когда я выходила замуж за Майкла, у меня был меньший срок беременности.

— Ты могла бы тогда сделать аборт, — начал было Ник и тут же закрыл рот, проклиная себя за то, что он мог такое сказать, вспомнив о собственном сыне.

— Только не второй раз! — прошептала она.

— Нет, прости меня, — угрюмо сказал Ник, — я не думаю, что тебе следовало это делать.

— Мне очень жаль, Никки, что мне снова пришлось оскорбить тебя, но я твердо решила говорить вам обоим только правду сегодня. Я знаю, что в прошлом причинила вам много горя, но, поверьте мне, я сполна уже расплатилась за это и продолжаю ежедневно расплачиваться.

Франческа подняла голову и посмотрела Катарин прямо в лицо. «Сама не знаю почему, но я все же верю в то, что она страдала», — промелькнуло у нее в голове.

— Да, я убеждена, что тебе пришлось испить свою чашу страданий, Катарин, — сказала она. Потом Франческа взглянула на Ника, увидела его бледное, напряженное лицо, на котором ясно читались испытываемые им переживания.