– Молл и Джо – это проблема Нэн, а не твоя. Ты моя лучшая подруга, Мэгги, и я не могу оставаться спокойной, зная, что ты собираешься сделать с собой.

Мэгги тоже хотелось плакать, но она сдержалась.

– Ты знаешь, я не могу бросить их на произвол судьбы, – пробормотала она, притягивая к себе Салли и неловко обнимая ее. – Мы были вместе в течение нескольких лет. Они стали моей семьей.

– Да, они привязались к тебе, – тихо согласилась Салли.

Носильщик с ящиком на спине грубо выругался, протискиваясь мимо них, и Салли тяжело вздохнула, когда Мэгги повернулась и продолжила движение по улице.

– Что ты собираешься делать сейчас? Это был последний театр, и больше ничего нет в округе на расстоянии пяти миль, учитывая даже дешевые балаганы.

– Я собираюсь пойти в такой музыкальный театр, где Дэнни не доберется до меня, – твердо сказала Мэгги. – В оперу. Перл сообщила, что узнала о моих проблемах и может устроить мне прослушивание. Вот увидишь, все будет хорошо. Если я стану оперной певицей, представляешь, сколько денег у нас будет!

В ее голосе звучала уверенность, но она понимала, что возможен отказ, который лишит ее всех надежд и последних шансов осуществить свою мечту. Ее голос был недостаточно хорош для оперы четыре года назад, и с тех пор ничего не изменилось. Но что ей оставалось, кроме как попытаться снова? В другие театры вход для нее закрыт.

Однако если и на этот раз она опять потерпит неудачу, ей придется исчезнуть в Саутгемптоне, или в Лидсе, или в каком-то другом городе, чтобы избежать позора. Это единственное, что оставалось сделать в такой ситуации.

Глава 2

Ковент-Гарден. Несуразность этого места всегда поражала воображение Чарлза. Покрытые слоем сажи особняки с классической архитектурой, окружавшие мощенную плитами площадь, уже начали приходить в упадок в связи с явным обеднением владельцев, которые тем не менее старались сохранять аристократические замашки. Здания, построенные в итальянском стиле, выглядели довольно нелепо среди массы людей, являющихся по всей своей сущности британцами. С одной стороны возвышался собор Святого Павла со строгими романскими чертами, а в центре площади, наполненной шумом, хаосом и беспорядочной оптовой торговлей овощами и цветами, расположились три параллельные крытые аркады.

Останавливаться здесь не было смысла, поэтому карета Чарлза свернула за угол к Королевскому итальянскому оперному театру. Однако суматоха рынка всегда привлекала Кроссхема, и сейчас особенно, когда он немного остепенился.

Чарлз открыл дверцу кареты и, минуя ступеньки, легко ступил на тротуар, давя разбросанную упаковочную солому и прочие отбросы. На площади перед ним растянулось около полусотни ларьков, принадлежащих тем торговцам, которые не имели ни большого количества товаров, ни средств, чтобы занять желанные места в аркадах. Их прилавки были на три четверти пусты в это позднее время дня, однако рынок все еще был заполнен оптовиками, торговцами зеленью, носильщиками, бакалейщиками, лоточниками и цветочницами, а также прочими слоями низшего общества. Все они могли бы служить удобным объектом исследования для социолога.

Чарлз, обходя ларьки, пробрался к центру рынка и вошел в галерею между двумя арками. В это время года отсутствовали свежие овощи, тем не менее недостатка в товарах не было. На открытом холодном воздухе лежали лук, репа, картофель, пыльные после хранения в ящиках. Кроме того, прилавки заполняли искусственно выращенные и заботливо уложенные сочные фрукты вместе с грудами помятых, тронутых морозом товаров, привезенных из теплых стран. Здесь также были выставлены в изобилии дешевые тепличные цветы. Их листья и лепестки были заботливо подвязаны, чтобы выдержать тряску фургона при перевозке, а также атмосферу будущей слишком натопленной гостиной.