— Да, уже пора, — сказал он. — Да. Я думаю, ты совершенно права, Мемер. Хотя… — И он снова задумался. — Идем. Давай сходим туда. — Он рывком поднялся с кресла. Я схватила маленький светильник и следом за ним пошла по разрушенным коридорам в дальнюю часть дома, к той стене, которая только казалась стеной, глухой стеной дома, в которой нет и никогда не было никаких дверей. Лорд-Хранитель написал в воздухе те буквы, которые на языке наших далеких предков, пришедших сюда из Страны Восхода, складываются в слово «откройся», дверь открылась, и мы вошли. Потом я обернулась и, начертав в воздухе другое слово, закрыла дверь, и она стала стеной.

Я подошла к столу и зажгла большую лампу, стоявшую на нем. Комнату сразу окутал ее мягкий желтоватый свет, и она будто расцвела под этим светом, и надписи на корешках книг стали поблескивать золотыми искрами.

Лорд-Хранитель коснулся края алтаря, благословляя богов, выпрямился и огляделся. Потом сел за стол и, машинально потирая больное негнущееся колено, спросил:

— Что ты читала в последнее время?

Я принесла «Элегии» и положила перед ним на стол.

— И далеко ты продвинулась?

— До «Укротителя лошадей».

Он открыл книгу и отыскал это стихотворение.

— Можешь прочесть его наизусть?

Я продекламировала десять строк на аританском.

— И как тебе?

Я изложила ему свое понимание этого стихотворения — почти в тех же словах, что и Грай, — и он, пряча улыбку, сказал:

— Что ж, весьма разумно.

Я села за стол напротив него. Он немного помолчал, потом снова заговорил:

— А знаешь, Мемер, Оррек Каспро, пожалуй, явился как раз вовремя. Он тоже может кое-чему тебя научить. Ведь теперь ты уже на пороге понимания того, что и сама вполне можешь учить — в том числе и меня.

— Неправда! Я ведь когда «Элегии» разбирала, то, в основном просто догадывалась о смысле стихов. А Регали я и вовсе пока читать не могу.

— Но теперь у тебя есть учитель, который это может.

— Значит… ты не сердишься? И это ничего, что я дала ему «Ростан»?

— Да, я думаю, это ничего, — сказал он и глубоко вздохнул. — Наверное, так и следовало поступить. Да и откуда нам знать, что правильно, а что нет, если мы не в силах понять даже того дара, которым обладаем? Я, например, чувствую себя слепцом, которого попросили прочесть некое отправленное ему божественное послание!

Лорд-Хранитель полистал книгу, лежавшую на столе, аккуратно ее закрыл и посмотрел туда, в дальний конец комнаты, куда почти не достигал свет лампы.

— Я говорил тогда Иддору, что я — Читатель. Но что значит читать, если не знаешь языка, на котором читаешь? Вот ты, Мемер, действительно Читатель. Тут у меня, по крайней мере, никаких сомнений нет. А разве ты сама в этом сомневаешься?

Вопрос был поставлен прямо, и я ответила без колебаний:

— Нет.

— Хорошо. Это хорошо. А раз так, то это твоя комната, твои владения. Даже утратив способность видеть, я продолжал старательно хранить эту комнату для тебя. Я всегда верил в тебя и во всех тех, кто приносил к нам в Галваманд свои сокровища, свои книги… Как же мы поступим с этими книгами, Мемер?

— Создадим библиотеку, — сказала я. — Как та старая, что когда-то была здесь.

Он кивнул.

— Похоже, такова воля и самого дома. А мы просто подчиняемся его воле.

Именно так казалось и мне. Но у меня все же оставались еще кое-какие сомнения.