— Единственное, что я люблю больше, чем декламировать стихи или говорить о них, это их слушать, — сказал он. — Или читать. — И мне показалось, что во взгляде, который он в этот миг бросил на Лорда-Хранителя, был какой-то вызов, что-то куда более значительное, чем просто слово «читать». Хотя в нашем городе во времена оккупации даже всего лишь произнесенное вслух слово «читать» уже считалось тяжким грехом.

— Когда-то в этом доме очень любили поэзию, — сказал Лорд-Хранитель и, повернувшись к Грай, спросил: — Не угодно ли еще рыбки, Грай Барре? Иста! Ты наконец сядешь за стол или нет?

Вообще-то Иста обожает, когда Лорд-Хранитель повышает на нее голос, приказывая ей сесть за стол со всеми вместе и спокойно обедать. Она тут же подскочила к столу и, едва успев благословить пищу у себя на тарелке, спросила:

— А что это там Гудит плел насчет какого-то льва?

— Да у них в фургоне лев сидит! — сердито сказал ей Гудит. — И я предупреждал тебя, тупица ты безбожная, чтоб ты даже близко к этому фургону не подходила. Говорил я тебе об этом? Говорил или нет?

— Говорил, говорил! Я и не думала к нему подходить! — Исту явно задела грубость Гудита; она вдруг задрала подбородок и с видом великосветской дамы жеманно заявила: — Мне и дела нет до вашего льва! А что, он так и будет в фургоне сидеть?

— Это не лев, а львица, — сказала Грай. — И ей, конечно, лучше было бы находиться рядом с нами, если только это никому в доме не причинит беспокойства. — Однако, увидев, какое впечатление ее слова произвели на Состу и Боми, а также, похоже, и на Исту, она поспешила прибавить: — Впрочем, возможно, ночевать ей лучше все же в фургоне.

— И это будет означать, что мы недостаточно гостеприимны, — сказал Лорд-Хранитель. — А нельзя ли нам все же познакомиться с нашим третьим гостем? Нельзя ли привести вашу львицу сюда? К тому же она, наверное, еще не обедала. — Я никогда еще не видела его таким — великодушным, сильным, убедительным. Передо мной сейчас был тот Султер Галва, о котором так любила рассказывать Иста, вспоминая «добрые старые времена».

— О-о-о! — слабым голосом простонала Соста.

— Да не бойся ты, Сое! Очень ты этому льву нужна! — заткнула ей рот Иста. — Скорее уж он кусок рыбы предпочтет. — Она явно не намерена была терять лицо из-за какого-то льва. — У меня там рыбная голова на завтра оставлена — ну, чтобы суп сварить, — так если вашей львице нравится рыба, то и пожалуйста…

— Спасибо, Иста, но я ее сегодня утром уже кормила, — сказала Грай. — А завтра у нее вообще постный день. По-моему, нет ничего хуже, чем разжиревший лев, верно?

— Да уж, — сухо ответила Иста.

Грай извинилась, встала из-за стола и вскоре вернулась, ведя Шетар на коротком поводке. Львица была еще совсем молоденькая, небольшая, размером с крупную собаку, но от собаки все же сильно отличалась; и по форме тела, и по всем повадкам это была, конечно, самая настоящая кошка, только очень большая. Ее гладкое тело казалось массивным и одновременно очень гибким; хвост длинный, с маленькой коричневой кисточкой на конце, а морда — довольно короткая; глаза, сверкавшие, как драгоценные камни, смотрели внимательно; при ходьбе она чуточку косолапила, но все же походка ее вполне заслуживала названия «царственная». Морду львицы окружал «воротничок» из более светлой и мягкой шерсти, а короткая «бородка» под нижней челюстью была почти белой. Я смотрела на нее с восторгом, хотя, конечно, немного ее и побаивалась.