Нью-Йорк в июле — настоящий летний праздник даже без внезапного визита двух преподавателей. В семь утра в тот июльский день было плюс семьдесят девять градусов и ожидалось, что к концу дня температура повысится до плюс девяноста пяти. В соединении с влажностью жара стояла непереносимая (не столько жара, сколько влажность), даже если бы Бюро погоды не придумало свой «индекс дискомфорта», ужасный эвфемизм! Малони проснулся в половине одиннадцатого во влажной постели со сбившимися простынями и сразу же позвонил Ирэн, чтобы спросить, не хочет ли она пойти на пляж, усмехнулся, когда она сказала: «О Господи, конечно!» — и отправился на кухню, где не торопясь позавтракал апельсиновым соком, яичницей-болтуньей и кофе с тостами.

Затем он надел плавки, свои старые армейские брюки, спустился вниз к старенькому «шевроле», успев выехать до того, как улицу плотно забили паркующиеся на день машины, и подкатил к Уэст-Энд-авеню как раз в тот момент, когда Ирэн выходила из дома в сопровождении двух загорелых красавцев, которые, как он позже узнал и сначала не мог этому поверить, преподавали философию в университете Лос-Анджелеса.

Он не мог понять, почему она вышла из дома, не дождавшись его, хотя он и опоздал на целый час (он постоянно опаздывал на свидания, она уже это знала). Двое стройных, широкоплечих мужчин шли по бокам, сопровождая Ирэн как военный конвой (уж не похитили ли ее, в панике подумал он) и вели ее к поставленному в запрещенном месте у пожарного крана синему «крайслеру» с откидным верхом, который в данный момент был опущен. Затормозив у тротуара, пораженный до глубины души Малони растерянно окликнул ее, но она только обернулась, помахала ему рукой и улыбнулась, затем забралась в «крайслер», который, оказывается, имел калифорнийские номера и лисий хвост, привязанный к торчащей из машины антенне. Радио извергало оглушительную мелодию в стиле кантри-вестерн, предтечи сегодняшнего рок-н-ролла, бесцеремонно взрывая тишину улицы, придавленной июльским зноем. Мягко заурчав, «крайслер» отъехал, рассыпая в стороны, словно брызги калифорнийского прибоя, дикие ритмы рок-н-ролла, увозя самоуверенных загорелых богов, наглых похитителей ирландской девушки, демонстрируя мощь и элегантность своей колесницы. У Малони вырвалось только растерянное и жалкое восклицание.

Он вылез из своей видавшей виды машины и остановился посередине улицы, глядя вслед удаляющемуся авто. «Они увозят мою девушку!» — подумал он, и с этого мгновения охота началась.

В рыке моторов охота неслась по Уэст-Энд-авеню до Девяносто шестой улицы, старенький «шевроле» отчаянно состязался с легким на ходу, овеянным музыкой «крайслером», что ему удавалось только потому, что калифорнийские преподаватели (только через три недели он смирился с тем фактом, что они действительно были преподавателями философии) не успели ознакомиться с работой светофоров в Нью-Йорке и почти на каждом перекрестке останавливались перед красным светом, в то время как Малони чуть придерживал скорость, дожидаясь зеленого, и неуклонно нагонял их — вот где таился зародыш «Системы Малони!» Он не упускал из виду развевающиеся на ветру золотисто-рыжие волосы Ирэн, которая время от времени оборачивалась, уверенная, что он едет позади, и требовала от своих ученых друзей нажать на газ, от души наслаждаясь этой гонкой, тогда как он втихомолку проклинал все на свете и только молился, чтобы не перегрелся мотор.

«Крайслер» свернул на Девяносто шестую и понесся под уклон прямо к Генри-Гудзон-Парквэй, оставляя за собой шлейф пыли, от которой Малони расчихался, но тут же взвизгнул тормозами и остановился, когда с правой стороны дороги из гаража неожиданно выкатил бензовоз.