Одеяло, отброшенное в сторону, мокрая грудь, окно, перепуганное лицо Ирины… Все в тумане.

Прохлада узкой ладошки, прижатой ко лбу, привела его в чувство.

– Я кричал? – спросил он, с трудом ворочая сухим языком.

– Перепугал меня, – сказала Ирина. – Говорила, не доведут тебя до добра такой график и бессонные ночи.

– Все это уже позади, – пробормотал Клим.

Все еще находясь под впечатлением сна, он развернулся на кровати и свесил ноги.

– Ничего не позади! – возразила жена. – Сделали одну ракету, теперь начнете другую.

– Не ракету, а изделие, – поправил он Ирину, нащупал ногами тапочки и встал. – И вообще, прекрати упоминать мою работу дома.

– Теперь-то ты уже закончил, – констатировала она, резко сменив тон.

Голос ее стал вкрадчивым, с нотками вины. Ирина догадалась, что перегнула палку.

Словно извиняясь, она подкралась кошкой, осторожно провела ладошкой по спине Клима и промурлыкала:

– Успокойся.

«Кто устоит?» – подумал он, однако решил еще немного пожурить супругу и с раздражением продолжил:

– Ты должна зарубить себе на носу, я не принадлежу сам себе. За моей головой охотятся!

– Господи! – Ирина всплеснула руками. – Да в Америке раньше вашего министра обороны узнают, что и как у вас происходит.

– Как ты сказала? – Клим развернулся к ней всем телом. – Это, между прочим, и твой министр тоже!

– Извини! – Ирина улыбнулась. – Я правда испугалась.

– Извиняю, – буркнул Клим и поплелся на кухню.

Он достал из холодильника бутылку минералки, открыл, сделал несколько глотков прямо из горлышка, закрутил пробку и задумался.

«А вдруг в этих снах все-таки есть какой-то знак?» – размышлял Клим.

Как и все конструкторы, он был очень суеверным, располагал целым набором примет и ритуалов, которые исполнял перед каждым стартом нового изделия. Нет, он не мочился на первую ступень ракеты. Да и сделать это было невозможно, поскольку она размещалась в контейнере. Колеса тягача Клим тоже не окроплял.

Перед испытанием он всегда посещал церковь. На стартовый полигон конструктор отправлялся в нелепом желтом галстуке. Так было при первом в жизни пуске его изделия. Тогда он из-за волнения попросту схватил то, что попалось под руку, и завязал на шее. Еще Клим не брился, поскольку в тот же раз проспал и очень торопился.

Сейчас Клим Сергеевич снова задумался над реакцией своего организма на завершение работ. После объявления о присуждении Государственной премии на душе у него отчего-то появилось беспокойство. Предчувствие надвигающей беды усиливалось ночью. Последнее время он и вовсе засыпал с тревогой.

Мысли снова вернулись к инциденту с Ириной.

«Что-то часто она стала срываться, – подумал Клим, стоя под упругими струями прохладной воды, и тут же ответил себе, оправдывая жену: – А чего ты хотел? Она сутки напролет одна. Год прожить в таком темпе и напряжении. Ни сна, ни отдыха. Как еще согласилась выйти за меня?» Этот вопрос заставил его выключить воду.

Клим боялся потревожить воспоминания шумом. Он каждый раз бережно и с трепетом, словно археолог, доставал их из самых сокровенных уголков памяти. Ему всегда было сладко вспоминать и заново переживать это событие. Их встречу Клим считал подарком судьбы и искренне верил, что Ирина – вознаграждение, ниспосланное с Небес за его труды.

Он не имел ни минуты времени на личную жизнь, среди ночи поднимался по лестнице на свой этаж, когда навстречу выскочила она.