Дуся заставила Лизу одеться для завтрашних смотрин.

– Нет, никуда не годится! – заключила тетка. – Здесь и фигура отличная видна, и хорошенькое личико. Надо над тобой основательно потрудиться.

Она порылась в шкафу, достала юбку, плотные колготки, несколько шерстяных жакетов, заставила Лизу все примерить. Лизе теткина одежда была велика, но Дуся осталась довольна результатом.

– Вот это другое дело. Ни сисек, ни бедер, старухе понравится. С лицом сложнее. Лицо у тебя что майская роза. Для дела никак не годится.

– Не беда, – успокоила Лиза. – Я возьму серые тени и сделаю себе такую физиономию, что ее дорогой сынуля испугается. Буду ему по ночам сниться – ведьма с метлой.

– Ты лучше лак с ногтей сотри. Да вот еще что: словечки всякие интеллигентские забудь, и старайся выглядеть поглупее, – присовокупила Дуся, тоже посмеиваясь. – Знаешь, разыграть эту старую ханжу давно пора, получим удовольствие.

– Так как сына зовут?

– Арсений Кравцов. Слыхала о нем?

Еще бы не слышала! Имя это было настолько же известно в научных кругах, как и Крымова. Лиза давно следила за работами Арсения, с большим интересом и пользой для себя читала его научные статьи. К счастью, встречаться им не довелось, поэтому опасаться разоблачения Лизе не приходилось.

Утром пришлось вставать рано, под пение деревенских петухов. Лиза не прочь была понежиться на высокой постели, утопая в мягких шерстяных матрасах. Давно она не спала так сладко, в полной тишине, без тревог и забот. Окончательно проснувшись, Лиза удивилась своей беззаботности, ведь ничего не миновало, все только отодвинулось в пространстве и, возможно, накатится снова издалека удушливой волной – это лишь вопрос времени. А может быть, повезет, и вал пройдет стороной, надо только соблюдать осторожность.

– Лиза, иди завтракать, – позвала Дуся. Она появилась на пороге спальни, строго одетая, причесанная, с посвежевшим после умывания лицом. – Поторопись, нам через полчаса выходить. Мне нельзя опаздывать.

До дома Кравцовых было двадцать минут ходьбы. Лиза с Дусей шли сквозь влажный утренний туман по пустынному шоссе. Лес еще был темным и сонным, вдоль обочин коричневым ковром лежала опавшая листва.

– Здесь машины ходят вообще? – удивилась Лиза. – Вот уж глухомань так глухомань. Для москвича зрелище невообразимое, даже за городом.

– А что они забыли в наших деревнях? Дальше нас только Острюхино, там вообще жизни, почитай, нет, местных раз-два – и обчелся, несколько дач для городских, но зимой они пустуют. А ведь раньше-то, до революции, Острюхино было богатым селом. Там на пригорке большой храм стоял, старожилы сказывают – звонница при нем была знаменитая, на всю округу славилась. Теперь одни развалины. Большевики храм разграбили, а потом взорвали. Так разрушенные стены и торчат, восстановить никто не удосужился.

– Как выдастся свободное время, съездим в Острюхино, – отозвалась Лиза. – Надо на кладбище сходить к маминым родителям. Я помню могилу – дедушка с бабушкой там рядом лежат.

– Сходим, обязательно, – согласилась Дуся. – Могилки, должно быть, давно бурьяном заросли, некому ухаживать.

– Тихо как, даже птицы не поют, – поежилась Лиза. – Жутковато идти вот так, в тишине и в безлюдье, среди леса.

Не успела она произнести эти слова, как выплыл откуда-то из самых чащоб протяжный странный звук – то ли вой, то ли гудок или кто-то с небес дунул в трубу, ибо звук этот был объемным, гулким и заполнил на короткое время все пространство, будто сам воздух, земля и деревья дрожали и вибрировали.