— По нескольким причинам, мне кажется. Я живу одна, в лесу, редко езжу в город, никуда не хожу. Меня прозвали колдуньей еще в четвертом классе.

— В четвертом классе? Интересно. — Он облокотился на шкаф, внимательно следя за ее лицом. — Может, он насмотрелся фильмов про ведьм?

Она вскинула брови и промолчала.

— Значит, вы не колдуете и не танцуете голой при луне?

— Я не ведьма, не колдунья, — просто ответила она. — Я никогда этим не занималась, а голой потанцевать могу, если очень захочется.

— Ну рассказывайте! — Взгляд его потеплел, он подошел поближе. — Позовите меня в партнеры, когда надумаете это делать.

— Обязательно.

Их глаза встретились, и каким-то шестым чувством она поняла, что ей не надо больше осторожничать.

— Вы проголодались? — Он коснулся пальцем ее руки.

— Нет.

— Значит, печенье и тушенка могут подождать?

— Конечно, могут.

Он взял у нее из рук полотенце и отставил кастрюлю подальше.

— Ты ляжешь со мной в постель, Лайла Джонс?

Да.

Он стал расстегивать рубашку, а она тем временем сняла с кровати покрывало, аккуратно расправила одеяло и взбила подушки. Кровать показалась ей крохотной, хотя и была двуспальной. Для него она точно маловата. Возможно, ей придется поменять ее на большую, хотя Лайла не знала, надолго ли она им понадобится. Беда с ее ясновидением заключалась в том, что Лайла видела факты, а не обстоятельства. Она знала лишь, что Джексон станет ее любовником и ее любовью, но не имела ни малейшего понятия, полюбит ли он ее, останутся ли они вместе, или все ограничится сегодняшней встречей.

— Ты, кажется, нервничаешь? — Несмотря на сильное желание, которое уже трудно было скрыть, его голос прозвучал удивительно спокойно. Он уже расстегнул рубашку, но не снял ее, а стоял и внимательно смотрел на Лайлу, следя за каждым ее движением.

— Да, немного, — призналась она.

— Если ты не хочешь, просто скажи, я пойму.

Нет, я хочу этого, поэтому и нервничаю. — Глядя ему в глаза, она расстегнула шорты, сбросила их на пол и стала расстегивать блузку. — Мне никто так… не нравился. Я по натуре очень осторожная, но… — она покачала головой, — с тобой я не хочу осторожничать.

Он стряхнул с себя рубашку, и та тоже оказалась на полу. Свет от лампы падал на его плечи, подчеркивая гладкие, сильные мышцы и широкую грудь с темным пушком. Лайла вздохнула, чувствуя, как возбуждение расползается по всему телу. Она забыла обо всем на свете, глядя на него, жадно впитывая зрелище раздевавшегося мужчины.

Он присел на край кровати и наклонился, чтобы снять сапоги. Она залюбовалась линией его позвоночника и упругой спиной. Сердце билось все быстрее, стало еще жарче.

Сапоги стукнулись о деревянный пол. Поднявшись, он снял брюки, а затем и трусы и, обнаженный, повернулся к ней.

«Ой, мамочки!»

Должно быть, она произнесла это вслух, испытывая одновременно и желание, и страх, потому что он рассмеялся и, отстранив ее руку, помог расстегнуть блузку, потом просунул руки внутрь и провел по ее плечам и рукам. Не обращая больше внимания на свою одежду, она не сводила глаз с его возбужденной плоти. Она взяла ее в руки и стала осторожно поглаживать, рассматривая с удивлением и восхищением.

Пришла его очередь замереть, сдерживая дыхание и закрыв глаза. Он придвинулся ближе и, засунув руки в ее трусики, привлек к себе.

Ей пришлось отпустить его, и она издала звук… разочарования? Нетерпения? Но впереди ее ждали новые ощущения. Его волосатая грудь прижалась к ее груди, раздражая соски.